Мимикрия в СССР : воспоминания инженера, 1935 - 1942 годы, Ростов на Дону - [77]

— Попробуйте нашей продукции, — сказал он.

— Продукция очень аппетитная! Для кого же вы их делаете?

— Военный заказ, — пошутил он, — посылаем в школы, чтобы ребята быстрее росли и брались за оружие.

Не дожидаясь второго приглашения, я немедленно съела пончик.

После обеда я возвратилась на комбинат и доложила гл. инженеру:

— Видела две хлеборезки, вот эскизы. Только они нам совершенно не подходят, рассчитаны они для резки сдобных сухарей вручную, могут резать только несколько килограммов в день, а нам нужно резать тысячу, а может быть, потом, и больше. Мотора к ним приделать нельзя, нужен будет редуктор.

— Да, я вижу, это нам мало подходит. Но сухари резать нужно. Только что был у меня директор, приходил справляться о хлеборезках и сказал: "Хоть кровь из носу, а хлеборезку давай!" Да мы и без него знаем — задание военное.

— Проще привезти машинку, чем выдумывать конструкцию и делать ее самим. Пусть директор узнает, где делают сухари для флота и там скажут, где достать машинку.

— Директор запрашивал, ответили: "Машинку сделайте сами". Вот что, В. А., завтра или, еще лучше сегодня идите в городскую техническую библиотеку и просмотрите все, что найдете по этому вопросу. Подыщите такое, чтобы самим можно было сделать скоро. Ведь режут же как-то в больших количествах мыло, силос… и еще черт знает что!

— Я знаю, как режут мыло и силос, это нам не подходит, но я, конечно, пойду и посмотрю.

Вечером я пошла в библиотеку, просмотрела несколько справочников и мне в голову пришла хорошая идея. Утром, сделав эскизы, я пошла к главному.

— Вы были правы, я нашла подходящую идею, которую можно применить к резке хлеба.

Главный заулыбался, страшно довольный.

— Ну и молодец! У меня прямо гора с плеч! С комбинатом и так забот много, а здесь еще изобретай и делай машины. Отнесите эскиз Юсупову, пусть принимается за дело немедленно.

— Мне еще нужно пару часов, спроектировать форму ножа.

— Он же у вас показан здесь круглым.

— Круглый нельзя, надо, чтобы известная часть была вынута, дать возможность буханке упасть для следующего куска.

— Ну конечно! Но все равно, пусть они там начинают делать стол и трубу немедленно и передачу подыскивает. А вы посмотрите, из чего смастерить нож.

— Сделаем из старой циркульной пилы.

— Ну, хорошо, можно сказать директору, что дело "на мази"!

Юсупов постарался, и на другой день к вечеру машинка была готова. Он мне потом рассказывал, что директор сидел у него в мастерских до полуночи, подгоняя его.

Когда машинку проверили, производительность оказалась очень высокой: за час она нарезала хлеба на три смены работы сушилок, и у работниц не было водянок на руках от ножа.

38

Сережа вместе со студентами своего факультета ездил в колхоз помогать убирать урожай. Сегодня он возвратился после месяца в колхозе и мы с дочкой его не узнали: он отпустил усы! Настоящие усы, какие ему полагается по происхождению, запорожские, с длинными висячими концами! Мне казалось, усы идут ему, а Наташе они не понравились, она говорила: "У папы под носом грязно".

Папа, который ходил встречать его на пристань, рассказывал, как он, узнав Сережу сзади, подошел и взял его за руку, а когда Сережа обернулся к нему лицом, он прямо отшатнулся, до чего неожиданным было усатое лицо.

Во время обеда Сережа приподнес нам еще один сюрприз. Когда разлили суп в тарелки и позвали обедать, он не сел за стол, а взяв свою тарелку, пошел и сел на пол в углу и так начал есть. Наташа несказанно удивилась и даже рот раскрыла от удивления:

— Папа, ты будешь есть, как кошка, на полу?

— Не только кошки и собаки едят на полу. Мы в колхозе тоже ели сидя на полу в сарае, вот я и привык. Там я всегда старался занимать самое удобное место, в углу.

— Что же, там не было столов и стульев?

— Не было. Мы работали в поле и там же и обедали, каждый день на новом месте. Возить следом за нами столы и стулья было бы очень хлопотно.

Кроме усов и шуток, он привез из колхоза очень грустные рассказы.

— Вы знаете, — говорил он нам с папой, — принудительный труд отвратителен. Я ожидал, что увижу непривлекательную картину, но когда увидел, ужаснулся. Столько труда затратили, чтобы вырастить пшеницу, а готовое, обмолоченное зерно гниет в поле. Наши студенты прямо замучились, перелопачивая зерно.

— Мне это хорошо известно. Казаки не хотят работать батраками.

— Они именно и работают как батраки, а не как хозяева. Хозяин во время страды будет работать день и ночь, а батрак работает столько, за сколько ему платят. Собранная комбайном пшеница сыровата, ее нужно несколько раз в день перелопачивать, а колхозники отработали свои часы и ушли.

— Как им не жаль зерна?

— Им жаль, а еще больше жаль себя и семью. Я однажды разговорился по душам со старым казаком и тот рассказывал, что они просто не могут отдавать все силы работе в колхозе, даже те, кто хотел бы. Колхозную пшеницу они продают государству по твердым ценам, очень низким, а почти все товары покупают в городе по высоким базарным ценам, часто у спекулянтов. Вот они и трудятся в оставшиеся от колхозной работы часы на своих мизерных приусадебных участках, выращивают овощи для продажи на базаре и корм для своих кур и свиней, которых они тоже продают. За одного собственного поросенка колхозник получит на базаре больше, чем за недели и недели работы в колхозе.