Милый Эдвард - [87]
– В такой большой семье, должно быть, много хлопот.
– Так и есть. Ты же мужчина, ты никогда не узнаешь, что такое тяжелая работа. Она уготована исключительно женщинам.
Самолет сдает в сторону. Мы сбились с курса, думает Бенджамин.
– Моя старшая дочь встретит меня в аэропорту. Я собираюсь жить у нее. У меня есть план.
– Хорошо, когда план есть.
– Это будет мой выход на пенсию. Я собираюсь закинуть куда-нибудь ноги, читать журналы и пить джин с тоником. – Она поджимает губы. – От выпивки я бы не отказалась и сейчас.
Бенджамин снова смотрит на ту самую семью. Он думает о Гэвине и о его улыбающихся за стеклами очков глазах. Он подумывает о том, чтобы уволиться из армии, сложить форму в чемодан и запереть его. Подумывает о том, чтобы собирать пазлы вместе с Лолли. О том, чтобы целоваться с кем-нибудь у супермаркета.
В школе и в лагере он просыпался от громогласного «Сапоги на землю, солдаты!». Один из его командиров любил пугать их по утрам, врываясь в казарму и крича «Где враг?»
На протяжении всей жизни его призывали к действию. «Где враг?» – удивляется он. Бенджамин ощущает прилив великой печали. Он будет оставаться начеку. Будет держать свои сапоги на земле.
Летом перед десятым классом Эдвард и Шай работали вожатыми в городском дневном лагере. Эдварда назначили ответственным за старшую группу отдыхающих, и в первое же утро он стоял перед двенадцатилетними мальчиками. Он уже собрался представиться, когда что-то внутри него дрогнуло.
Он смотрел на одного мальчика, потом на другого. Он встречался с ними взглядом – с парой карих глаз под густой челкой и парой голубых. Мальчики пригладили волосы, чтобы скрыть лица, но Эдвард смотрел сквозь выстроенные преграды.
– Мама сказала, что ты попал в авиакатастрофу, – сказал один мальчик.
– Да, это правда.
– Тебе было больно?
– Очень.
Мальчики рассмеялись. Эдвард понял, что они того же возраста, что был он, когда упал с неба. Он был сломлен в двенадцать лет, но в глазах этих мальчиков тоже что-то сломлено.
– Что-то случилось? – спросил один.
– Нет. Постройтесь по росту.
Дети бросились выполнять, толкая друг друга рюкзаками. Эдварду не было важно, как они построятся, он хотел выиграть время и понаблюдать за тем, как они, шаркая, встают по местам.
Может, дело в возрасте?
Может, дело в моменте между детством и взрослением?
В тот день он плавал с ними. Если бы он мог держать детей подальше от озера, то так бы и сделал, однако плавание – неотъемлемая часть программы. Прежде чем мальчики вошли в воду, он прочитал им лекцию по безопасности.
– Никакой толкотни. Фокусируйтесь на своих движениях. Все знают своих напарников? Приглядывайте за ними, только за ними. Мы доплывем до желтого буя и обратно. Никаких отклонений в сторону. Все ясно?
После небольшого заплыва он убедился в том, что подопечные – способные пловцы, и это принесло облегчение, хоть и не исключало возможности несчастного случая или ошибки. Он проплыл мимо мальчиков, вглядываясь в их лица и убеждаясь, что все в порядке. Те улыбнулись ему в ответ.
В тот вечер он поделился с Шай планами на будущее:
– Думаю, я хочу быть учителем. Наверное, учителем седьмых классов по математике.
Она рассмеялась, но затем заметила выражение его лица.
– Ты серьезно?
– Кажется, да.
– В седьмых классах полно детей с брекетами и прыщами, – сказала она. – В этом возрасте в голове сплошной беспорядок, да и не только в голове. Ты помнишь мою дурацкую челку?
– Вроде бы.
– Почему ты хочешь посвятить жизнь двенадцатилетним детям?
– Может быть, я смогу им помочь. За мной двенадцатилетним присматривала ты. У тебя был блокнот, в который ты записывала то, что замечала, помнишь? Может быть, в этом возрасте каждому нужно такое внимание. Я тоже могу завести блокнот.
Шай задумчиво посмотрела на него, на ее щеке появилась глубокая ямочка.
Эдвард провел следующие выходные, помогая Джону превратить детскую в домашний рабочий кабинет. Они отдали односпальную кровать и кресло-качалку нуждающимся и покрасили стены в специфический грязно-белый, выбранный Лейси. Джон и Эдвард бормотали ругательства, пытаясь собрать рабочий стол из «Икеи» с помощью шестигранных ключей, винтов и болтов. Позади них суетилась Лейси – она толкала зеленое кресло из одного угла комнаты в другой согласно фэн-шуй. Когда подходящий угол наконец был выбран, книжный шкаф, набитый вестернами, аккуратно установили рядом с ним.
Гараж вычистили за несколько недель до этого. Все письма теперь были разобраны, и те из них, что Эдвард хотел сохранить, покоились под его кроватью. Джон отказался от абонентского ящика, и вся корреспонденция доставлялась на дом. Уборка в детской была последним шагом к порядку.
Ближе к концу лета, в одну из пятниц, Шай и Эдвард спустились к озеру после ужина. Они уселись, скрестив ноги, на мягкую траву. Отсюда было видно место, где Эдвард каждый день плавал со своими подопечными, и в этот особенно красивый летний вечер озеро блестело в лучах заходящего солнца, как медная монета.
