Милые женушки - [2]

Но прежде всего он дал ей статус.

И если Китти умела прекрасно обходиться без всего этого (за исключением своих детей, которые жили с отцом, потому что, хотя они уже выросли и преуспели, папочка все еще оплачивал их квартиры на Манхэттене, «БМВ» и карточки «Виза»), то статус – вещь незаменимая.

Она больше не миссис Винсент Делано.

Ее больше не привечают в Нью-Фоллсе – ни в магазине, ни в химчистке, ни на весеннем рауте у Кэролайн Мичем.

И вот Винсент лежит у ее ног на полу, мертвый, из его левого уха течет тонкая струйка крови, дуло пистолета все еще дымится у Китти в правой руке.

Глава 2

Именно так «Нью-Фоллс джорнал» и описывал место преступления на следующий день: бывшая жена торговца фьючерсами Винсента Делано была найдена рядом с трупом, «из его левого уха течет тонкая струйка крови, дуло пистолета все еще дымится у Китти в правой руке».

Дана сидела за завтраком и просматривала газету. Она думала, что они напишут имя «Китти», потому что городок маленький и называть ее «миссис Делано» было бы социально неприемлемо, потому что его жена теперь не она, а Иоланда.

Но – убийца?

Китти?

Из всех обитательниц Нью-Фоллса Китти можно было бы заподозрить в этом в последнюю очередь. Она прекрасно содержала дом, вырастила двоих достойных детей (еще не привлекательного, но уже одаренного врача и потрясающе красивую рыжеволосую супермодель), никогда не поднимала шума на публике, даже когда Винсент бросил ее на вечеринке у Розы на глазах у всего города.

Когда-то они были подругами, Китти и Дана. Они вместе работали в Городском совете по искусству и в родительском комитете младших классов. Китти была с ней с тех пор, как Дана решила стать блондинкой (большая ошибка; с тех пор она вернулась к своему натуральному серебристому цвету волос, который, по словам ее мужа, еще больше подчеркивает ее зеленые глаза). И что еще более важно, именно Китти была с Даной в тот день, когда в огромный дуб попала молния и он, проломив крышу, рухнул в солярий и пришиб Дану. Китти делала ей искусственное дыхание, вызвала пожарную бригаду и успокаивала пострадавшую до приезда «скорой».

Но это было шесть или больше лет назад. До того, как жизнь изменилась, а особенно жизнь Китти.

Дана взглянула на часы: семь пятнадцать. Она стала думать, кому звонить сначала. Стивен в Сан-Франциско или в Лос-Анджелесе? Не важно. Все равно ему не понравится, если она разбудит его в пятнадцать минут пятого только ради того, чтобы сообщить новости про Китти и Винсента. Надо позвонить сыновьям (кому-нибудь из них или всем троим), но Майкл сейчас убегает из квартиры в Доббс-Ферри, чтобы успеть на автобус (как и его отец, он безлошадный работяга), а близнецы Сэм и Бен, должно быть, отключили свои телефоны, потому что именно так поступают студенты, которые пытаются урвать наконец часок-другой сна. Для занятий еще рано, даже в Дартмуте, где к учебе относятся серьезно.

Боже, как же она ненавидела свое пустое гнездо, какую же сильную тревогу эта пустота порождала!

Приняв с вынужденной покорностью то, что ее семья сейчас недоступна, Дана поняла: остается Лорен. Бриджет. Может, даже Кэролайн, которая уже, наверное, прочла эту статью. Кэролайн все-таки почти всегда поднимается на рассвете, потом бегает три километра – задолго до того, как сельские жители начинают заполнять проселочные дороги, обрамленные бордюрами. Даже тот факт, что накануне состоялся традиционный весенний раут, ничего не изменил в расписании Кэролайн. Без сомнения, для того чтобы справиться с его последствиями, приглашено достаточное число прислуги.

Дана смотрела на радиотелефон. Она никогда не питала особого интереса к слухам, это осталось с того времени, когда она была в старших классах и имя ее отца постоянно мелькало в местных газетах их маленького городка на Среднем Западе.

ОБОРОТНИ В ПОГОНАХ

ДОПРАШИВАЮТ ГЛАВУ ДЕПАРТАМЕНТА

ДЖОРДЖ КИМБАЛЛ АРЕСТОВАН ЗА РАСТРАТУ

Его признали виновным и приговорили к десяти годам заключения и двум годам на поруках. А в это время стандартная американская налаженная жизнь Даны рушилась. Она пропустила бал выпускников (кто бы согласился пойти с ней?), потеряла всех своих друзей, и ее сослали к престарелой тетушке на Лонг-Айленд, где она окончила школу, общаясь с учителями по почте.

После того как развеялся этот постыдный туман, ей показалось, что будет проще остаться там, куда ее переселили. Дану приняли для продолжения обучения в Колумбийский университет. Она упорно занималась, и ей удалось поступить в школу журналистики в том же месяце, когда умерла ее тетя, оставив ей немного денег и много одиночества. Потом Дана поработала репортером в «Нью-Йорк пост», но после всего, что пришлось пережить ее семье, залы суда и преступления вызывали у Даны тягостное чувство. Поэтому она стала работать помощником ассистента редактора в журнале «Форчун», где познакомилась со Стивеном Фултоном, бакалавром наук Гарварда семидесятого года, магистром Школы бизнеса Уортона семьдесят второго года, когда брала у него интервью для статьи под названием «Инвестиции в новое поколение».

Через несколько месяцев они поженились, и Дане больше не надо было беспокоиться о том, чтобы придумывать оригинальные заголовки, или о том, что в них появится ее отец. К тому времени она уже несколько лет не разговаривала с ним, то есть несколько десятилетий.