Милосердие весны - [12]

И помолчать,

И снова вспомнить тех,

Кто отстоял в огне родную землю.

Я всей душою сущее приемлю

Теперь один,

Один за вас за всех.

ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ

С чего бы это?

Через тридцать лет

Передо мной мишенями всплывают

Фигуры в касках,

                         заслоняя свет.

И солнце эти каски заслоняют.

С чего бы это?

Через тридцать лет

Плечом я слышу выстрела отдачу.

Снаряды кончились,

Патронов нет.

Мы пятимся в болото наудачу.

С чего бы это?

Через тридцать лет

Смертельной схватки я не позабуду.

Враги вокруг.

Спасенья больше нет.

Надежда на гранату

                              и на чудо.

С чего бы это?

Через тридцать лет

От вражеской я вздрагиваю речи.

Подумать только:

Через тридцать лет

Нас та война

                   корежит и калечит.

ПАМЯТЬ

Прошли сквозь гиблые огни,

По ноздри пороха хлебнули…

Подумать только:

                         наши дни

Отсчитывали вражьи пули.

И вот

      гремит последний бой.

Мой друг —

Ничком на черном поле…

Мне слышится:

                       «Ура, за мной!» —

Погибшего святая воля.

И я вскочил,

Встречать готов

Штыком атаки лобовые…

Он не вернется больше в Гдов,

Где льны, как небо, голубые.

Там ждет его который год

Девчонка с затаенной грустью.

Но он к невесте не придет

И не сыграет нам на гуслях.

В победный день его родня

Не ахнет

           от веселой пляски,

И не тянуть ему бредня

По ласковой озерной ряске.

И нам не знать его сынов,

Не ведать миру

                      их свершений.

Осиротел старинный Гдов

На много-много поколений.

Живущий ныне,

Не забудь —

Какие мы несем утраты!

Который год

                  мне давят грудь,

Как бревна,

                думы в «три наката».

У КОСТРА

Думы уползают, как паром,

По волнам годов в иное лето.

Наша дружба давняя согрета

Партизанским памятным костром.

Сердце выжгло горечью дотла —

Нам невольно у огня молчится.

Машенька — предвестница-синица

В январе

           желанного тепла.

Улетела не за океан,

Сгинула в немецком гарнизоне…

Не горит костер,

                        от боли стонет.

Всхлипнув,

Пригорюнился баян.

Ты ль не говорила:

Будем жить!

Не ошиблась веселунья наша.

Мы на тридцать лет сегодня старше,

Но тебя не можем позабыть.

Посидим у нашего костра,

Не пугая громкими словами

Память о былом…

Побудешь с нами,

Маша — медицинская сестра.

АРТИСТЫ

Откуда что бралось —

                                 не знаю:

В четырнадцать артистом стал.

Ходил у пропасти по краю,

И город был —

Как страшный зал.

А в зале —

Вермахта солдаты,

России лютые враги.

Играй,

       покуда нет расплаты,

Но оступиться не моги.

Изображал я простофилю

С котомкой драной за спиной.

Тот путь актерский

                             был извилист,

Оплачен дорогой ценой.

На сцене смерть подстерегала

За каждый наш

                      неверный взгляд.

Гремели выстрелы из зала,

И не было пути назад.

И все-таки мы узнавали,

Скупив эрзацы-табаки:

Сгрузились в Пскове на вокзале

Вчера эсэсовцев полки.

Мы успевали мимоходом

Число орудий сосчитать…

Как с того света,

Из похода

Встречала дома сына

                                 мать.

Откуда что бралось —

Не знаю,

Я в той игре бывал старшой.

Ходил у пропасти

                           по краю,

Чтоб жить

С распахнутой душой.

ДЕНЬ СВАДЬБЫ

Печь побелит к празднику Ирина,

Сварит студень

                      и намоет пол.

Распрямит натруженную спину,

Сядет,

       одинешенька,

                            за стол.

И «уйдет» с открытыми глазами

На берег,

           где вербы зацвели…

За окошком взвизгнут тормозами

И умчатся дальше «жигули».

Не услышит старая мотора,

Сгинув в довоенном далеке:

С Федором спускается под гору,

К солнечно смеющейся реке.

Федор прямиком идет ко броду,

Снял ботинки,

Засучил штаны…

И плыла Ириша через воду

С луговой веселой стороны.

Всю-то жизнь

                     вот этак бы с любимым

Плыть, руками шею охватив.

И зачем ты,

               счастье, —

Мимо, мимо….

Не нашло к Иринушке пути.

И теперь ей слышится гармошка,

Видится кадрильный перепляс…

Расписались.

Бабоньки в окошках —

С молодых не сводят влажных глаз.

Но домой вернулись не на свадьбу:

Объявило радио войну.

Не узнать колхозную усадьбу:

Бабы голосят, как в старину.

…По щеке горюн-слеза скатилась

На подарок Федора —

                                  платок.

В сумерках Ирина спохватилась

И в печи раздула огонек.

Собрала на стол

И снова села

С краешка у длинного стола.

Но рука от дум отяжелела,

Приподнять стакана не смогла.

Не сморгнула старая слезину.

Скликнуть бы за длинный стол народ…

Выпрямила сухонькую спину —

Празднует одна который год.

«Тебя представить я могу…»

Тебя представить я могу

И в радости,

И в горе,

В кругу подружек на лугу,

И часовым в дозоре.

Легко представить я могу:

Идет в атаку рота.

Ты не даешь привстать врагу

Огнем из пулемета.

Тебя представить я могу:

Уходишь на заданье.

Я целый день лежу в стогу —

Все жду с тобой свиданья.

И вот куда-то я бегу

У страшной вести в лапах.

Но нет,

Представить не могу,

Что схвачена гестапо.

Я свято память берегу

О том далеком лете…

И все представить не могу,

Что нет тебя на свете.

«Давным-давно я с ней знаком…»

Давным-давно я с ней знаком —

У смерти на прицеле.

Окопы мял снарядов гром —

Все норовил по щели.

Вздымался смерч над головой,

Блестели танков траки…

Бежала тенью смерть за мной,

Преследуя в атаке.

На Балтике подстерегла,