Миллион завтра - [50]

— Ты опоздал, — сказал Карев, чувствуя, как Афина прижимает лицо к его плечу. — Я уже был в полиции и рассказал им все, что знаю о тебе.

— Значит немногое, — заметил Баренбойм, вращая микрометрические линзы.

— Они знают, что ты подослал ко мне убийц в Африке и в Айдахо-Фоллс.

— Вношу поправку, Вилли. Они знают только, что кто-то хотел убить тебя. Поскольку Гвинни вышел из игры, никакой связи со мной доказать не удастся. Да и зачем бы мне тебя убивать?

— Из-за денег, — ответил Карев. — Они знают, что корпорация «Фарма» идет прямо к банкротству.

На мгновение Баренбойм нахмурился.

— Знаешь, Вилли, пожалуй, я ошибся, выбирая тебя.

Не знаю, как тебе удалось справиться с Гвинни, кроме того, ты все время проявлял неожиданную неуступчивость, но как ты объяснишь, каким образом, убив тебя, я могу избавиться от финансовых затруднений, если бы вообще их имел.

— Я считал, что это ты объяснишь мне.

— Считал, да просчитался! — сделав последнюю поправку на пульте и отойдя от него, Баренбойм вновь обрел прежнюю жизнерадостность. — Насколько я знаю, обычно в этом месте тривизийных детективов мерзавец дает детальные объяснения, но я, чтобы показать, насколько бесчеловечен, нарушу правила игры. Как тебе нравится этот мстительный жест?

— Совсем неплохо, — признал Карев, незаметно перенося тяжесть тела на другую ногу. Когда они впервые встретились перед зданием, реакция Баренбойма показалась ему слегка замедленной, поэтому единственный шанс на спасение он видел в неожиданном броске на него и захвате фонаря. — Однако мне интересно, что склонило тебя к этому. Ты гордишься отсутствием человеческих чувств, значит, тебя толкнуло на это мое упоминание о твоей бездарности в делах, так?

— Бездарность?! — с искренним гневом воскликнул Баренбойм.

— А как еще это назвать? — Карев слегка отодвинулся от Афины. — Когда человек с двухсотлетним опытом доводит до краха такое предприятие, как «Фарма»…

— «Фарма»! — фыркнул Баренбойм. — «Фарма» это мелочь, Вилли. Через несколько часов я сам заработаю для себя миллиард долларов. И это, по-твоему, бездарность?

— Но ведь… — От напряжения, с которым он поддерживал этот искусственный разговор, у Карева вспотел лоб.

Двигаясь, как можно незаметнее, он отодвинулся от Афины на шаг. — Не понимаю…

— Конечно, не понимаешь. Ты не понял даже того, что Е.80, чудесный биостат, который ты ввел себе под кожу, это от начала до конца мистификация. До тебя не дошло, что я вас обманул, Вилли. Тебя и твою жену.

— Обманул? — Карев взглянул на Афину, лицо которой побелело так, что стало почти прозрачным. — Но ведь…

— Я выдумал эту историю с Е.80, Вилли. И не держал ее в тайне, как ты воображал. Чтобы убедить некую евроазиатскую фирму, что это правда, я незаметно подсунул им некоторые данные. Промышленный шпионаж — это острейшее оружие, но обоюдоострое. Информация, которую они считали выкраденной, убедила их гораздо быстрее, чем…

— К дьяволу их, — оборвал его Карев, которого мучали дурные предчувствия. — Что ты сделал со мной и Афиной?

Баренбойм холодно усмехнулся.

— Разумеется, Вилли, я забыл, что твое особое постоянство чувств нарушит твой взгляд на эту операцию.

Карев сделал шаг вперед, не обращая внимания на лазер.

— Что со мной и Афиной? — повторил он.

— Вы были подопытными кроликами. Чтобы доказать действенность Е.80, вы должны были произвести на свет потомство. Твой укол с Е.80 был обыкновенной водой, зато твоя жена получила нечто совершенно другое.

— Что именно?

— Ты не заметил никаких перемен в ее поведении после этого укола?

Карев мысленно вернулся к трем дням, проведенным у озера Оркней, к Афине, сжигаемой необыкновенным желанием, которое никак не могло возникнуть в нормальном организме.

— Вы дали ей…

— Очень дорогое возбуждающее средство. Но это было обязательно, чтобы твоя жена как можно скорее забеременела. — Баренбойм снова усмехнулся. — Да и ты при случае наверняка проявил себя.

Карев повернулся к жене.

— Афина, я хочу тебе… — слова застряли у него в горле.

— Все хорошо, Вилл.

Он шагнул к Баренбойму на негнущихся ногах.

— Убей меня сейчас же, — прошептал он. — Убей, или…

Баренбойм пожал плечами и направил на него фонарь.

Большой палец начал передвигать выключатель вперед.

— Стой! — крикнул с лестницы чей-то голос. — Что ты делаешь, Хирон? Это похоже на…

Через перила перегнулся Плит, глядя на Баренбойма возбужденными глазами.

— На что это похоже?

— На убийство, а на это я никогда не давал согласия.

Плит спустился по лестнице, золотая висюлька в виде сигары, болталась на его груди, и двинулся к ним через лабораторию. Разум Карева, замерший и как бы скованный льдом, уловил странную деталь разыгрывающейся сцены:

Афина отступала перед Плитом — человеком, который торговался за ее жизнь.

— Успокойся, Мэнни, — утомленно сказал Баренбойм. — Я считал тебя реалистом.

— Я сказал: без убийств!

— Мэнни, уже через несколько часов мы получим миллиард новых долларов. — Баренбойм по-прежнему целился Кареву в грудь. — В обмен на этот миллиард мы отдадим химическую формулу, не стоящую совершенно ничего.

Когда наши клиенты обнаружат правду, они разозлятся.

Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?