Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач - [15]

Афина насмешливо улыбалась.

— Отличное представление, Вилл, — сказала она, — но словесное насилие не заменит настоящего.

Карев посмотрел на свои руки. Каждый палец в отдельности, независимо от остальных, совершал круговые движения.

— Кто это был? — спросил он.

— Почему ты спрашиваешь?

— Я хочу знать, кто будет отцом.

— Хочешь заставить повернуть вспять то, что он сделал?

— Скажи мне это сейчас же, — Карев со звуком проглотил слюну. — Советую тебе сказать мне.

— Ты мне надоел, Вилл, — ответила Афина и закрыла глаза. — Прощу тебя, уйди.

Блаженно улыбающаяся Афина продолжала лежать на софе. Он вышел, вернулся к своему болиду и уехал.

Глава ПЯТАЯ

— Моя жена беременна, — объявил Карев, старательно выговаривая слова, и выпил кофе, ожидая реакции, которая последует.

За красно-голубым столом Баренбойм и Плит образовывали как бы маленькую живую картину, в точности такую же, как в день, когда Карев впервые посетил кабинет председателя. Руки у Баренбойма были сложены, как для молитвы, взгляд его глубоко посаженных глаз скользил поверх них. Плит с довольным лицом подскакивал на своем невидимом викторианском стуле. Его покрасневшие глаза блестели, а губы образовали остро выгнутую вверх дугу.

— Ты уверен в этом, Вилл? — спросил Баренбойм голосом, в котором не было никаких эмоций.

— Полностью. Она проверила это два раза.

— Когда это произошло?

— На прошлой неделе, — ответил Карев, любой ценой желая скрыть то, что чувствовал под двухсотлетним взглядом Баренбойма. А утаивал он тот факт, что его личное супружеское участие в этом зачатии перечеркивает результаты эксперимента за миллиард долларов.

— Итак, нет уже ни малейших сомнений. Это последнее доказательство, что Е.80 оправдал свое назначение. Что скажешь, Мэнни?

Плит коснулся пальцами висящей у него на груди золотой безделушки в форме сигары, и его губы выгнулись в еще более крутую дугу.

— Полностью с тобой согласен, — сказал он. — Именно этого мы и ждали.

Оба удовлетворенно переглянулись, понимая друг друга без слов, как могли только остывшие, прожившие уже много десятков лет.

— А что дальше? — вставил Карев. — Вы сообщите это общественности?

— Нет! — воскликнул Баренбойм, наклоняясь над столом. — Еще не время. Соблюдение тайны в эту минуту важнее, чем когда бы то ни было, до тех пор, пока химический состав субстанции Е.80 не будет защищен патентом.

— Понимаю.

— Кроме того — надеюсь, Вилли, ты не обидишься на меня за эти слова — хорошо было бы подождать конца беременности, чтобы убедиться, будет ли она доношена и родится ли ребенок нормальным.

— Нет, я не обижусь.

— Отличный ты парень! — Баренбойм откинулся на стуле. — Мэнни! Ну и дурни же мы! Сидим тут и говорим только о делах, и совсем забыли поздравить нашего молодого коллегу.

Плит расцвел так, что его красное, как будто начищенное щеткой лицо, засветилось еще более сильным румянцем, но ничего не сказал.

Карев глубоко вздохнул.

— Не нужно меня поздравлять, — сказал он. — Честно говоря, мы с Афиной расстались. На какое-то время, конечно, на пробу.

— Да? — Баренбойм нахмурил брови, изображая беспокойство. — Немного странное время для разлуки.

— Это длится у нас уже около года, — врал Карев, вспоминая, как выскочил из дома-купола всего через несколько секунд после оскорбления Афины. — А поскольку мы ждем ребенка, для нас это может быть лучшим, последним шансом, чтобы окончательно определить, что, собственно, нас объединяет. Надеюсь, это не перечеркнет ваших планов.

— Конечно, нет, Вилли. Но как ты собираешься жить?

— Именно об этом я и хотел с вами поговорить. Я знаю, что моя особа важна для изучения Е.80 — мистер Плит назвал меня подопытным кроликом за миллиард долларов — но я хочу на какое-то время уехать за границу.

Баренбойм остался невозмутим.

— Это можно устроить без труда, — сказал он. — У нас есть филиалы во многих городах мира. Впрочем, тебе об этом знать ни к чему. Куда ты хотел бы отправиться?

— Мне бы не в городе, — ответил Карев, беспокойно вертясь на стуле. — Фарма по-прежнему заключает контракты с бригадами антинатуристов?

Баренбойм сначала взглянул на Плита и только потом ответил.

— Да. У нас меньше контрактов, чем прежде, но мы все же поставляем и применяем биостаты во многих оперативных районах.

— Именно этим я и хотел бы заняться, — сказал Карев, торопившийся высказать свое, прежде чем его прервут. — Я знаю, что в такой ситуации не имею права рисковать, но мне хочется на некоторое время бросить все. Я хотел бы пойти добровольцем в бригаду антинатуристов.

Он замолчал, ожидая отказа Баренбойма, но, к его удивлению, председатель кивнул головой, а на лице его появилась улыбка.

— Значит, хочешь остудить парочку натуристов? — сказал он. — Знаешь, иногда они выбирают смерть сдаче… Это тебя не пугает?

— Пожалуй, нет.

— Как ты сам сказал, Вилли, с точки зрения нашей фирмы в игре появляется некоторый риск, — говоря это, Баренбойм снова взглянул на Плита. — Однако, с другой стороны, благодаря этому ты на несколько месяцев исчезнешь из поля зрения, что было бы совсем неплохо. С момента подачи патента вопрос обеспечения безопасности станет еще более трудным. Как ты считаешь, Мэнни? Плит улыбался своим мыслям.