Миллиардер из Кремниевой долины - [91]

Попробуйте поставить себя на место моих родителей. Сын-подросток пытается играть вместе с какой-то очень громкой музыкой снова и снова; получается так плохо, что пес извылся. Когда мамино терпение почти истощилось, я воткнул шнур в стереосистему, чтобы убрать звук и слушать пластинку и гитару через наушники. Но если я оставался дома один или с Джоди, я врубал на полную и орал от души. Тогда динамик свистел, и я считал, что это круто, хотя к Джими я еще и близко не подошел.

В мае 1969 года одноклассник из Лейксайда Джефф Веджвуд подбил меня пойти на шоу группы Джими Хендрикса в «Центр Колизеуме» – это был мой первый рок-концерт. Прихватив двух девчонок, мы во время трех первых песен двигались вперед и к центру, пока нас не вышвырнули на наши настоящие места – за рядом колонок, где Джими даже не было видно, если только он не выходил на авансцену. Все равно я был очарован. Виртуозная игра Хендрикса завораживала; он превзошел все мои ожидания. Музыка так захватила всю нашу компанию, что после шоу одна из девчонок пригласила нас к себе – послушать Are You Experienced. Мы с Джеффом напевали себе под нос отрывки несколько дней.

К лету 1970 года я окончательно подсел на Хендрикса. По выходным я надевал лиловые брюки-клеш с ширинкой на пуговицах, медальон на шею и шляпу, отдаленно напоминающую шляпу Хендрикса. В спальне я повесил черно-белый плакат Джими, играющего с закрытыми глазами. Он в черной сценической куртке, на обнаженной груди – медальон, одна рука – в одну сторону, другая, с перевернутой гитарой (Хендрикс, левша, играл на инструменте для правши), – в другую.

Уроженец Сиэтла, Хендрикс приехал в июле, чтобы выступить на стадионе «Сикс», в бейсбольном парке. На билетах не указывалось место, так что мы с подругой примчались пораньше, чтобы устроиться в двадцати футах от сцены. Когда Джими появился, дождя не было, потом начало накрапывать, и вскоре припустил хороший сиэтлский ливень. Чтобы укрыть Хендрикса, был приготовлен пластиковый навес, но он не обращал внимания. Джими стоял на краю сцены, закрыв глаза, а дождь мочил его оранжевый велюровый костюм, и потоки струились по «Стратокастеру». Вблизи он выглядел величественно, и звук был такой оглушительный, что иногда трудно было узнать песню.

Хендрикс в тот вечер выглядел усталым и играл не так, как в «Колизеуме». Однако Джими и на 60 % мощности оставался особенным, если ты видел его руки вблизи. Он играл «Дитя Вуду», и «Красный дом», и новые песни, а пальцы скользили великолепными плавными движениями вдоль грифа – и ни одной фальшивой ноты. Хендрикс был худой, но с огромными руками и поразительно длинными пальцами. Он заставлял «Стратокастер» говорить человеческим голосом, исполняя запястьем глубокое вибрато, от которого нота пела. Иногда он большим пальцем исполнял басовую партию, продолжая играть аккордами соло или ритм. Казалось, одновременно играют две гитары.

Джими импровизировал почти на каждом концерте; каждый вечер это был новый Джими. Когда великие артисты играют живьем, они выплескивают себя целиком. Это дар и приглашение: «Я ухожу далеко, идите со мной. Но после безумств я верну вас обратно».

Концерт на стадионе «Сикс» стал последним появлением Джими в Сиэтле. Два месяца спустя, придя из школы, я услышал страшную новость: в Лондоне Хендрикс задохнулся во сне, смешав спиртное с барбитуратами. В тот день я без остановки играл «Страну электрической леди». Родители, что-то прочитав по моему лицу, сочли за благо не вмешиваться.

Моя печаль утихла не скоро. Джими сочинил и записал столько великих песен всего за три года; я не мог не думать о той музыке, которую он уже никогда не создаст. Его похоронили в Рентоне, к юго-востоку от Сиэтла, но у меня так и не хватило духу посетить его могилу.

Одним из моих главных приобретений в память о Хендриксе стал его белый вудстокский «Стратокастер», чей звук шокировал музыкального руководителя в Лейксайдской школе. Я купил гитару в 1991 году за 750 000 долларов – рекордная цена за гитару, но я решил, что это немного за веху в истории рока и гитары. Трогая проржавевшие струны и головку грифа, я думал, что это профессиональный инструмент Джими, ни больше ни меньше, одна из десятков гитар, что он сменил за карьеру. Вудстокский «Страт» был уже не в рабочем состоянии, но я иногда подключал другую гитару к педали Хендрикса Uni-Vibe, которая давала плывущее эхо. Тогда, казалось, я касаюсь звука Джими, хотя бы немножко.

На аукционе Сотби я купил широкополую черную фетровую шляпу, в которой Хендрикс снялся для обложки альбома «Горячие хиты». Достав шляпу из коробки, я почувствовал себя странно – в шляпе осталось что-то от Джими. У меня неожиданно возникла идея создать музей в его честь. Я подумал, что другие тоже получат удовольствие от этих реликвий.

Память Хендрикса была увековечена бронзовой звездой на искусственной скале в зоопарке Вудленд (хотя, когда наш музейный проект уже набирал обороты, город установил в районе Кэпитол-Хилл бронзовую статую – Джими играет, стоя на коленях). Мне казалось, что он заслуживает большего. Как мы с Джоди решили сначала, музей Джими Хендрикса станет галереей площадью десять тысяч квадратных футов в павильоне Флага – здании, оставшемся со Всемирной выставки 1962 года. Я встретился с Элом Хендриксом, отцом Джими, унаследовавшим права на музыку сына. Это оказался приятный мужчина; похоже, наша идея его вдохновила.