Милицейские были - [8]

Первым заговорил Циба:

— А что? Все возможно… Надо бы вернуться к этому делу!

— А вы помните, у нас ведь была коллективная жалоба жителей этого села…

— Да, мы ее тогда направили в прокуратуру, поскольку уголовное дело вел их следователь, — сказал Циба.

— Я знаю об этом, — молвил и участковый. — Прокурор ответил авторам жалобы, что не находит основания возобновлять следствие. Именно после того ответа прокурора и написана эта песня кем-то из молодежи.

— Плохо, что мы не прислушиваемся к людям. Они ведь нам помогают, а мы строим из себя всезнаек, отмахиваемся. Поезжайте-ка, товарищ Циба, вместе с участковым на место и разберитесь во всем. А через пару дней и я загляну в это село.

* * *

В дорожном костюме Цибуля больше походил на крестьянина, чем на милицейского розыскника. Серенький измятый хлопчато-бумажный пиджак, видавший виды, вылинявший плащ и серая фуражка с большим козырьком. Цибуля стоял у дороги в ожидании машины.

В этих местах Полесья Цибуля бывал уже не раз. Но сейчас он заметил в знакомом пейзаже новое: посреди колхозного поля возвышался террикон шахты с двумя непрерывно вращающимися шкивами наверху копра. А у самого села появилось приземистое здание вытяжного вентилятора. Именно у этого вертикального вентиляционного ствола новой шахты ровно год тому назад и разыгралась трагедия. На глубине 250 метров были обнаружены трупы парня и девушки.

В маленькой комнате участкового Цибулю уже ждали. Циба, который раньше приехал сюда, наклонясь над покрытым газетой столом, перелистывал исписанную убористым почерком тетрадь. Участковый сидел на табуретке, развернув на коленях свою старую планшетку, рассматривал какие-то фотографии. В углу комнаты сидел маленький человек со взъерошенными волосами, продолговатым бледным лицом. Он нервно мял в руках свою изрядно затасканную шляпу с небольшими полями и плетеной веревочкой вместо ленты. Цибуля сразу заметил удрученный вид всех присутствующих и понял, что здесь произошло что-то значительное.

— Вы что как на похоронах? — спросил он вместо приветствия.

— Только что закончили беседу с отцом убитого.

— Ну и что?

— Гирко, товарищ Цибуля, — сказал тот, что мял шляпу. — Будем знакомы: я председатель здешнего сельсовета, Иванкив. О вашем приезде сказал мне наш участковый.

— Здравствуйте. Почему же вам гирко? — спросил Цибуля, пожимая руку председателю.

— Оказалось, что отец убил сына и его невесту. Такого я в жизни еще не слышал и не видел. Ходили слухи по селу, но я им, прямо скажу, не верил. А тут сам увидел и услышал такое, что страшно передать людям. Отец не хотел, чтобы сын женился на той Марусе, ну и убил их вместе. Видели ли вы такое?

— Неужели он действительно признался в убийстве? — обратился Цибуля к Цибе.

— Да, товарищ полковник, убийца сознался! — ответил участковый уверенным голосом: как же, его подозрения полностью подтвердились, не зря же он специально ездил в область на доклад к начальнику уголовного розыска.

— Если так, то, скажу прямо, чутье у вас отменное!

Обращаясь к Цибе, Цибуля сказал:

— А все же доложите объективные доказательства.

— Представьте, что все, буквально все подтверждает ошибочность решения о прекращении уголовного дела. Мотив этого прекращения, якобы здесь имело место убийство и самоубийство на почве ревности, явно вымышленный. Никаких побудительных причин к убийству и самоубийству не имеется. Рассудите сами: во-первых, всем известно, что парень любил свою девушку, они часто встречались, буквально жить не могли друг без друга. Оба чернявые, оба весельчаки, заводилы. Только они появлялись на улице, сразу вокруг них собиралась молодежь. Марийка была хорошей запевалой, Михась — шутник и балагур. Михась настаивал, чтобы они скорее поженились. Но Марийка не хотела выходить замуж без позволения родителей. А отец Михася не давал согласия на брак. Мол, зеленый еще, отслужи армию, а тогда видно будет. Михась действительно ушел в армию, а Марийка почувствовала, что будет матерью. Написала об этом Михасю. Он с радостью встретил это сообщение, просил Марийку немедленно приехать к нему, чтобы оформить брак еще до рождения ребенка. Но Марийка в то время не смогла поехать на Север, где служил Михась. А потом родилась у нее дочка, которую по просьбе любимого тоже назвала Марийкой. Так незаметно пробежало три года. Михась демобилизовался и приехал к Марийке. Только на третий день пошел он в отчий дом. Но отец встретил сына враждебно и не дал своего благословения на брак. Он стал поносить девушку, наговаривая, якобы она была неверна Михасю. Но и это не помогло: Михась твердо решил расписаться с Марийкой. За два дня до трагедии они оба были в сельсовете, спрашивали, как оформить брак.

— Верно, я принимал их. Михась тогда настаивал, чтобы их немедленно расписали, а Марийка все колебалась, не желала выходить замуж без благословения родителей. Давай, говорила, еще посоветуемся с отцом, — вспоминал председатель сельсовета.

— Если все это так и было, — продолжал Циба, — то можно сделать четкий вывод: нет никаких оснований думать, что Михась убил свою любимую и затем покончил с собой.

— Допустим, вы правы, а как выглядят другие доказательства? — спросил Цибуля.