Милицейская академия I–II - [48]

— Зачем же вы, собаки, добро чужое тащите! — гневно вопрошал новорожденный идеалист. — Работать надо честно.

— Вот ты, пионер хренов, и работай, — грубо отвечали циники, придерживая отбитые места. — Ща менты припрутся, тебе первому накостыляют.

— Разберемся, — уверенно отвечал Серега, прислушиваясь к топоту в подъезде. Топотали менты.

Сначала они его, можно сказать, и не били. Так, треснули пару раз прикладами по хребтине и надели наручники, поскольку парень он крепкий и, чего доброго, накостылять может. Потом, как водится, добавили — возмущаться начал идеалист наш, нехорошими словами крыть хороших парней и хамить всячески. Пришлось, конечно, постараться — отломали пару карнизов и этими карнизами Сереге некоторое время в харю тыкали, пока не сломались карнизы, а в голове у него не образовалось несколько отверстий. Потом всех построили и отвезли прямехонько в отделение милиции, где и засадили Сергея в одну камеру с циниками. Эти, конечно, веселились от души:

— Ну что, пионер, получил пилюлю! — радовались воры. — А сейчас мы добавим, — и добавляли, поскольку даже Сталлоне с дырками в голове навряд ли обидит кошку или, например, Шварценеггера.

Потом началось самое интересное — Серегу повели на допрос. Там следователь, пристально глядя ему в глаза, строго вопрошал:

— Гражданин, а не Вы ли квартиру бомбанули?

— Так ведь не я… — неубедительно лепетал подследственный, придерживая разбитую голову.

Конечно, впоследствии все это было названо глупейшим недоразумением. Серегу отвезли в больницу и оставили лечиться от навязчивого идеализма. Следователь даже промямлил благодарность от лица догадливого начальства и пообещал медаль на пузо. А потом Сергей залечивал дырки в голове й как типичный идеалист раздумывал — а не сходить ли ему в прокуратуру, не потребовать ли сатисфакции и всяческой там справедливости. Но не пошел — видать, вылечили идеалиста. Значит — жить будет.

ПРОФЕССИОНАЛИЗМ КАК ВЫСШАЯ СТАДИЯ РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА

В далекие безрадостные для многих бандитов времена, которые сейчас называют застойными, Петр Иванович Коромысло был нехорошим человеком, бандитом по кличке Шрам. Он возглавлял, как это сейчас принято говорить, неформальную группировку из таких же бандитов, но рангом поменьше. Тогда это называлось банда. И за ним, конечно, охотились всякие, как это сейчас принято говорить, менты поганые и даже волки позорные, из комитета госбезопасности. В те далекие застойные времена бандитов всячески притесняли, дискриминировали и обижали как хотели: хватали прямо на улицах, волокли в кутузку и даже иногда били по разным местам чем попало. Чтобы придать видимость демократичности режима, устраивали так называемые суды, где всячески изголялись над подсудимыми — обзывали их тунеядцами, подонками и даже, извиняюсь, бандитами. Однако для подобных представлений лживому, насквозь прогнившему режиму требовались, как это ни цинично, доказательства. И вот волкам позорным и ментам поганым был отдан гнусный приказ — изловить, изобличить и засудить почтеннейшего урку, Петра Ивановича Шрама. Особой популярностью тогда пользовались так называемые барабаны — хитрые людишки, которых внедряли в банды, чтобы знать, когда бандиты наворуют больше, чем запланировано в пятилетием плане. Петру Ивановичу было подсунуто несколько таких людишек. Он их и резал, и стрелял, и топил в проруби — поганцы все равно так и лезли в банду, прямо как нынче кандидаты в Государственную Думу. В конце концов Шрам, конечно, смирился — куда ему одному супротив прогнившего режима.

Однако прошел месяц, а нужной информации у служивых не прибавлялось. Недоверчивый Петр Иванович базарил о коварных планах только в кругу особо приближенных лиц. Менты уныло прочищали «Макаровы», комитетчики о чем–то думали. И придумали. Решено было засандалить в конспиративную квартиру Шрама «жучка», даже место подобрали — в люстру.

Здесь я позволю себе маленькое отступление. Установка «жучка» — дело, конечно, совершенно незаконное, согласно всяким там «Хартиям о правах и свободах бандитов и их друзей». Однако в те далекие застойные времена адвокатов, демократов и представителей сексуальных меньшинств содержали в особых учреждениях — психушках, поэтому все документы, исходящие оттуда, читали исключительно медики.

Для установки «жука» из столицы были присланы суровые профессионалы. Они умели бесшумно бродить по потолку, технично просачиваться сквозь замочные скважины и жить на одну зарплату. Даже пыль, потревоженную их присутствием, они возвращали на место. Получив сигнал от «барабана» о том, что квартира свободна, «профи» просочились в нее и, как обычно, за несколько минут сделали свое черное дело. Затем вернулись в контору и, усевшись перед радиокомбайнами производства империалистических фирм, приготовились слушать.

На следующий день в УВД пришел один из «барабанов». Он заявил, что будет разговаривать только с самым главным ментом, к коему и был доставлен. Оказывается, утром «барабана» вызвал к себе Петр Иванович и заинтересованно спросил:

— Слушай, братан, ты про такую глупость, как полтергейст, слыхивал?