Мильфьори, или Популярные сказки, адаптированные для современного взрослого чтения - [14]
За весь вечер Лисовских один раз обернулась на Колобка, приславшего ей шампанского, шоколадку и розу, и, неожиданно широко улыбнувшись, медленно кивнула, возмещая этой медлительностью то время, что было бы потрачено на глубокий поклон, выполнить который здесь не представлялось возможным. Просить разрешения сесть за ее столик Колобок не стал и ушел раньше обычного, не один и в состоянии крайне приятного расположения духа. Уже на ступеньках, в прохладном сумраке накидывая пальто, обернулся мельком, и показалось, что она смотрит ему вслед.
Через несколько дней Елизавета Лисовских снова гуляла в пустынном парке у моря. И, завидев его, улыбнулась, как ему показалось, смущенно, опустила подбородок в серебристый мех горжетки, развернулась лицом к морю и глубоко вдохнула влажный воздух.
– Надо же, – чуть запыхавшись, сказал Колобок, – вы тоже любите гулять тут?
– И помпон в «Павлине» по пятницам, – неожиданно низким глуховатым голосом ответила она, не поднимая взгляда.
– И помпон в «Павлине», – улыбнулся Колобок. Он знал, что сегодня как никогда презентабелен – за зиму немного похудел, и в модном сером тренчкоте по колено выглядел как завсегдатай Торгсина. Снятая приветственно касторовая шляпа так и осталась в руке – да и кстати: рыжеватые волосы в серости и слякоти еще не проснувшейся природы выглядели особенно ярко, как солнечная клякса, оттеняя девически свежий цвет его лица.
С моря подул сильный ветер с капельками влаги, Елизавета подняла навстречу ему голову, улыбаясь, чуть прикрыв глаза, вздохнула, а Колобок, думая над нежностью и белизной ее шеи, спросил:
– Не боитесь простудиться? Испанки не боитесь?
– Ах, этот ветер… – ответила Лисовских, – этот ветер… почему я так люблю этот ветер?
– Вы любите этот ветер? Изумительно! Какое чудо, право же, а знаете, почему я люблю ветер?
– Я видела вас, много раз. – Она резко обернулась, глядя ему прямо в глаза, придерживая рукой в серой замшевой перчатке рыжие (ярче, чем у него!) волнистые пряди. – Видела, как ходили вы туда, на камни, сидели там, стояли на ветру, я и в «Павлин» ходила, только чтобы вас увидать…
Колобок потерял дар речи. Он остановился, пытаясь понять, не розыгрыш ли это, огляделся по сторонам, ожидая появления развеселой компании молодых людей в кепках и с шампанским. Но никого не было. Неспокойное серое море стелилось под низким серым небом. Лисовских улыбалась, что-то неуловимое в линии ее рта манило все больше.
– Расскажите о себе! Очень прошу, расскажите мне все-все!
– Прямо вот и все? – смутился Колобок.
– Все-все-все!
Они прошли по Итальянскому бульвару, немного по Канатной, по Малой Арнаутской добрались до Старобазарного сквера. Там Елизавета сильно замерзла и попросила отвести ее домой – в отдельную квартиру на Спиридоновской улице. Глядя на бархатные портьеры, на старомодный мебельный гарнитур с гнутыми ножками, Колобок, не любивший гнутые линии сецессии и еще в большей мере – прямизну новомодного конструктивизма, во второй раз за этот день онемел. Да, он почувствовал себя дома, на Пушкинской в Киеве, и, заглянув через открытую дверь в соседнюю комнату, нисколько не удивился, обнаружив на стене свою Римлянку с дарами девичества – правда, на этот раз изрядно распущенную и принявшую облик вакханки.
– Вы неплохо живете, товарищ Елизавета.
– Ну, уж не товарищ и не Елизавета. Я – Лиза-Мария. Я себя так зову. Вам сделать кофе с капелькой рома?
Колобок улыбнулся и кивнул. Неожиданно раскрылась дверь в соседнюю комнату, и к ним вышла девушка лет восемнадцати, с аристократично бледным лицом и распущенными по плечам волосами соломенно-золотистого цвета, не похожая на прислугу, но с серебряным подносом в руках.
– Наденька, – сказала Лисовских, обнимая ее за плечи.
Девушка чуть заметно поклонилась.
– Я в глубоком потрясении от услышанного… путь одиночества, право, это так опасно, – проговорила Лисовских, разливая кофе по крошечным чашечкам из просвечивающего на свет фарфора.
– Изумительные чашечки, – отметил Колобок, подняв свою так, что можно было разглядеть на обороте букву А с короной над ней и римской цифрой 3 внизу.
– Да. Это бабушкины. И все-таки… все-таки я хочу услышать вашу историю еще раз. Наденька, солнце мое, подготовьте мне ванну…
– Услышать то, что я рассказывал только что?
Лисовских улыбнулась, медленно открыла лаковый портсигар, медленно вынула из него тонкую папироску, так же медленно вставила ее в длинный черный мундштук. Закуривать, однако, не стала.
– Именно, почему бы и нет. Просто в вас так много всего, что разглядеть с первого взгляда не представляется возможным.
– Ну что ж… – согревшись кофе с ромом, Колобок вздохнул, с краешка кресла съехал поглубже, наконец устраиваясь удобнее, – вы хотите, наверное, чуть подробнее о детстве…
На рассказе о киевских зимних забавах, которые Колобок, чуть привирая, живописал со всеми мельчайшими подробностями, Лисовских вдруг резко встала, и, перебив рецепт медовых пряников, которые пеклись на Рождество гран ма, направилась вон из комнаты, говоря на ходу:
– Я буду сейчас брать ванну, а вы рассказывайте, рассказывайте, – сказала она, жестом позвав его за собою и на ходу пытаясь расстегнуть пуговки на платье сзади. – Ну, помогите же, что ли!
Два обаятельных и неотразимых молодых прожигателя жизни Вадик и Славик с детства неразлучны. Они вместе взрослели и вместе начали взрослые и опасные игры в любовь. Легко ли соблазнить счастливую замужнюю молодую маму? И стоит ли заботиться о ней, соблазнив и бросив на произвол судьбы? Игры бодрят, но однажды донжуаны столкнутся с настоящим испытанием. И после него слово «любовь» приобретет для них новый смысл.
Роман «Дьявольский рай» описывает вполне недвусмысленные отношения юной девушки и взрослого циничного мужчины. История соблазнения (причем не очень ясно, кого кем) происходит крымским летом под шум волн и вечерний шелест заповедной можжевеловой рощи.Писать эротику очень трудно, слишком легко скатиться в пошлость. «Дьявольский рай» в этом отношении – удивительно целомудренная книга. Читателю, ожидающему четкую картинку с подробным анатомическим описанием, ничего не показывают, но при этом изысканными, но бесстыдными словесными кружевами затягивают в такой чувственный омут, что буквально мурашки бегут по коже.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В эпоху всемирной глобализации, интернетизации и эгоцентризма очень трудно жить и не ожесточиться сердцем, сохранить способность искренне сострадать ближнему своему и делить все в мире не на один, а хотя бы на два. На себя и еще кого-то, кто тебе дорог и ради кого ты можешь пожертвовать чем-то важным.Дарьяна Антипова написала книгу о нашей современности, увидев ее жадными глазами счастливого и незлопамятного человека.
Валентина Терешкова мечтала полететь на Марс. Эта мечта всю жизнь вела ее вперед, хотя и не сбылась. Но быть мечтой не перестала.Герой романа Игоря Савельева Павел тоже часто смотрит в небо, хотя на земле у него гораздо больше хлопот, и, кажется, уже из последних сил — на излете беззаботной юности — держится за свои мечты: быть рядом с любимой девушкой, заниматься любимым делом… Оставаться порядочным человеком. Он и его друзья бросают вызов «взрослому миру» как миру всеобщего цинизма и, кажется, готовы бороться с циниками и авантюристами до конца — хотя и выглядят в этой наивной «борьбе с корпорацией», как марсиане.