Милая фрекен и господский дом - [4]
В хорошей стране
Наступили пасмурные и ненастные осенние дни.
Последний пароход привез первую весточку от фрекен Раннвейг из прекрасной страны, расположенной у Эресунна, — страны, которая тогда в сознании людей как бы олицетворяла весь мир. Раннвейг исполнила свое обещание и прислала длинное письмо, в котором обстоятельно рассказывала обо всем, что увидела в этой стране. В пути она сильно страдала от морской болезни, но все были к ней очень внимательны. В первый же день стюард-датчанин сказал, что все на пароходе к ее услугам. Когда ее особенно сильно укачивало, он приносил ей яблоки, апельсины, содовую. Два коммивояжера из Рейкьявика занимали ее и делали все, чтобы она забыла о море и непогоде. Они даже дали ей пригубить красного вина. А когда однажды вечером компания подвыпивших студентов пыталась ворваться к ней, коммивояжеры выставили их, за что она была им очень признательна. Эти любезные господа даже предложили ей по приезде в Копенгаген пойти с ними в театр, но, подумав об их женах, оставшихся в Исландии, она не согласилась.
Прибыв в Копенгаген, она, следуя совету сестры, отправилась к Кристенсенам. Старая фру Кристенсен встретила ее радушно и сердечно, как родная мать. Конечно, ей, Раннвейг, вначале было трудно понимать датскую речь, но понемногу она свыклась. Ей отвели угловую комнату с видом на озера. Здесь стояла чудесная кровать с пружинным матрацем, правда, не таким мягким, как у них дома. В первую ночь кровать показалась жестковатой, но за границей принято спать на пружинных матрацах, и сейчас она стала уже привыкать. К тому же, как утверждают здешние врачи, спать на жестком полезно. Многим пожилым людям, страдающим ревматизмом, советуют спать на пружинных матрацах. И фрекен Раннвейг спрашивала своих родителей, не следует ли им приобрести заграничный пружинный матрац, так как оба они больны ревматизмом.
Она очень подробно описывала свою комнату в доме Кристенсенов и даже нарисовала план ее на листке бумаги. Кроме кровати, в комнате стояли: удобный диван, два кресла, столик, письменный столик, умывальник со всеми принадлежностями и, конечно, платяной шкаф, который ей очень пригодился. Все ее платья дорогой измялись. В первый же день она развесила на стенах свои картины, разложила на диване подушки, застелила стол скатертью и теперь даже подумывает купить полку для книг. Очень хотелось бы ей, писала она, чтобы мать и сестра увидели, как хорошо и уютно она устроилась.
Затем она описала, как провела первый день в городе, и сообщила все, что успела узнать о семье Кристенсенов. Она ведь обещала сестре рассказать об этом. И вот последовало несколько страниц с описанием мебели и квартиры Кристенсенов, а у Раннвейг был меткий глаз. Со вкусом обставленная комната казалась ей художественной выставкой; она с таким благоговением говорила о столовом серебре, как другие говорят о церковном убранстве. А кухонная утварь представлялась ей целым флотом. Раннвейг так красноречиво описывала сервировку стола, что ей мог бы позавидовать любой историк. Она писала на простой линованой бумаге, не оставляя полей, да еще прибавляла несколько строчек сверху и снизу. Почерк был у нее четкий, хоть и чуть-чуть неуклюжий. Исписав двенадцать страниц, она наконец дошла до самого главного, до описания семьи Кристенсенов:
«Молодой фру Кристенсен нет дома. Она гостит с двумя детьми в Шлезвиге. Я видела только ее портрет. Выглядит она очень благородно, но старая фру Кристенсен утверждает, что она мечтательница и склонна к меланхолии. Говорят, у нее неплохой голос и она хорошо играет на пианино. Отец ее — врач, и семья, должно быть, зажиточная, но старая фру Кристенсен не совсем довольна ею, считает ее плохой хозяйкой. На лето она всегда уезжает к своим родителям в деревню и возвращается не раньше конца сентября. По мнению старой фру Кристенсен, она неподходящая жена для Вигго. Двое старших детей уже вернулись из деревни: им скоро в школу; мальчика зовут Адольф, девочку — Алиэтте. Мальчик мне всегда почтительно кланяется, а девочка приходит рассматривать мои платья. Они очень заносчивы с прислугой, но умеют вести себя в присутствии чужих людей. Старая фру Кристенсен очень ласкова. Ей уже больше семидесяти лет.
Вам хочется услышать что-нибудь о хозяине дома, но вот о нем я ничего не могу сказать. Я его совершенно не знаю. Он целый день проводит в конторе. Все же я представляла его себе совсем другим. Когда он в первый вечер пришел домой, я растерялась и не знала, с чего начать разговор. У него усталое лицо, на висках проседь. Мне кажется, он чем-то удручен; о супружеской жизни четы Кристенсен я ничего не знаю. Ему захотелось пойти в знаменитый сад Тиволи, и мы отправились туда — его мать, он и я. Было, конечно, очень весело. Он показал мне все, что там можно увидеть: акробатов, канатных плясунов; они взбирались высоко-высоко и ходили по канату. Но, сказать правду, это меня не занимало. Наверное, это очень большое искусство, но я не понимаю, к чему оно: слишком оно оторвано от жизни. Затем мы слушали очень хороший концерт, где все инструменты играли в один голос. Я плохо разбираюсь в серьезной музыке и не привыкла к ней, но Кристенсену она нравится. Я уверена, что он очень образованный человек.
«Свет мира» — тетралогия классика исландской литературы Халлдоура Лакснесса (р. 1902), наиболее, по словам самого автора, значительное его произведение. Роман повествует о бедном скальде, который, вопреки скудной и жестокой жизни, воспевает красоту мира. Тонкая, изящная ирония, яркий колорит, берущий начало в знаменитых исландских сагах, блестящий острый ум давно превратили Лакснесса у него на родине в человека-легенду, а его книги нашли почитателей во многих странах.
Роман «Салка Валка» впервые был опубликован в 1931-32 гг. Это был первый эпический роман Халлдора Лакснесса, в котором с беспощадным реализмом описывалась многотрудная жизнь исландских низших классов, первые шаги исландского рабочего движения.
Настоящий сборник составили рассказы лауреата Нобелевской премии 1955 года и Международной премии мира, выдающегося исландского писателя Халлдора Лакснесса: «Сельдь», «Лилья», «Птица на изгороди», «Званый обед с жареными голубями» и «Хромой старик Тур».
Исландия, конец XIX века. Каменщик Стейнар Стейнссон, как и всякий исландец, потомок королей и героев саг. Он верит в справедливость властей и датского короля, ибо исландские саги рисуют королей справедливыми и щедрыми, но испытывает смутное чувство неудовлетворенности, побуждающее его отправиться на поиски счастья для своих детей — сначала к датскому королю, затем к мормонам. Но его отъезд разбивает жизнь семьи.Роман «Возвращенный рай» вышел в свет в 1960 году. Замысел романа о сектантах-мормонах возник у писателя еще во время его пребывания в Америке в конце 20-х годов.
Роман «Атомная база» представляет собой типичный для Лакснесса «роман-искание»: его герой ищет истину, ищет цель и смысл своей жизни. Год, проведенный в Рейкьявике Углой, деревенской девушкой, нанявшейся в служанки, помог ей во многом разобраться. Она словно стала старше на целую жизнь; она поняла, что произошло в стране и почему, твердо определила, на чьей она стороне и в чем заключается ее жизненный долг.Роман «Атомная база» (первый русский перевод вышел в 1954 году под названием «Атомная станция») повествует о событиях 1946 года, когда Исландия подписала соглашение о предоставлении США части своей территории для строительства военной базы.
Лакснесс Халлдор (1902–1998), исландский романист. В 1955 Лакснессу была присуждена Нобелевская премия по литературе. Прожив около трех лет в США (1927–1929), Лакснесс с левых позиций обратился к проблемам своих соотечественников. Этот новый подход ярко обнаружился среди прочих в романе «Самостоятельные люди» (1934–35). В исторической трилогии «Исландский колокол» (1943), «Златокудрая дева» (1944), «Пожар в Копенгагене» (1946) Лакснесс восславил стойкость исландцев, их гордость и любовь к знаниям, которые помогли им выстоять в многовековых тяжких испытаниях.Перевод с исландского А. Эмзиной, Н. Крымовой.Вступительная статья А. Погодина.Примечания Л. Горлиной.Иллюстрации О.
«В Верхней Швабии еще до сего дня стоят стены замка Гогенцоллернов, который некогда был самым величественным в стране. Он поднимается на круглой крутой горе, и с его отвесной высоты широко и далеко видна страна. Но так же далеко и даже еще много дальше, чем можно видеть отовсюду в стране этот замок, сделался страшен смелый род Цоллернов, и имена их знали и чтили во всех немецких землях. Много веков тому назад, когда, я думаю, порох еще не был изобретен, на этой твердыне жил один Цоллерн, который по своей натуре был очень странным человеком…».
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.