Миланский черт - [6]

Соня договорилась встретиться с Малу перед таиландским буфетом в продуктовом отделе. Поскольку в это время там почти не бывает народа и можно спокойно поговорить, — сказала Малу. Но Соня подозревала, что место и время встречи было обусловлено распорядком дня и актуальным финансовым положением ее подруги.

Соня еще издалека увидела, что Малу уже ждет ее.

Малу, высокая, громогласная блондинка, питавшая слабость к розовому и фиолетовому цветам, была единственным человеком из ее прежней жизни, с которым она сохранила контакт. Вообще-то, ее звали Врени, и она умудрилась поочередно побывать в любовницах у трех мужчин из круга знакомых Фредерика и не вылететь из этого круга. Соня всегда восхищалась ее непотопляемостью. Не потому, что она испытывала желание проделать нечто подобное (ей вполне хватило и одного представителя данной породы). Ее восхищала способность Малу плевать с высокой колокольни на традиции и условности этих людей и при этом заставлять их если не уважать ее, то хотя бы считаться с ней.

К тому же Малу была единственным человеком, который не начал относиться к ней как к прокаженной, после того как она порвала с Фредериком. Они, как и прежде, встречались, чтобы вместе пообедать или поужинать, и именно Малу приобщила ее к клубной жизни города. Малу всегда считала, что у женщины должна быть личная жизнь. Особенно если она уже «занята».

Поэтому Малу первой узнала о планах Сони. Ее решение она не одобрила.

— Ты помнишь, что я тебе говорила? Ни шагу назад!

— Сегодняшняя моя жизнь меня не устраивает.

Она рассказала ей о своих психоделических приключениях.

— Значит, ты обоняла цвета и видела голоса? И ты еще жалуешься? Дай мне адрес этого типа.

— Малу, это были не самые приятные ощущения.

— Допустим. Но это еще не повод похоронить себя заживо.

— А я и не собираюсь хоронить себя, я, наоборот, хочу воскреснуть. Горы, чистый воздух, солнце, целый день — в аквапарке!

— Аквапарк будет для других. А ты будешь массировать дряблые задницы.

— Я физиотерапевт, а не массажистка.

— Соня, не доставляй ему этого удовольствия! С какой стати ты должна отсюда уезжать?

— Пока я не уеду, до него не дойдет, что я к нему не вернусь.

— Ты ничего не понимаешь в мужчинах. Ему и не нужно, чтобы ты возвращалась. Он просто хочет, чтобы не ты его бросила, а он тебя. Поверь мудрой старухе.

«Старухой» Малу стала называть себя после того, как не отметила свой сороковой день рождения. Полгода назад.

— Я предпочитаю быть подальше от него, когда его выпустят.

— Его еще не скоро выпустят.

— Дольше, чем положено, его держать не будут.

— Он же душевнобольной. Он опасен для общества.

— Всего лишь для одной крохотной части общества — для меня.

Молодая таиландка в шелковой блузке со стоячим воротником принесла Сонин суп «Том Янг Кунг». Соня наклонилась к чашке и понюхала, потом попробовала. Суп имел красно-желтый запах, напоминающий острую спираль.

— Что-то не так? — озабоченно спросила Малу.

Это она посоветовала Соне взять суп «Том Янг Кунг», а себе заказала сатэ.

Соня погрузила фарфоровую ложку в суп, подождала, пока жидкость немного остынет, и попробовала. У нее было ощущение, как будто она проглотила горящий бенгальский огонь. Серебряные искры, заполнившие ее рот, с шипением гасли на языке. Из глаз у нее брызнули слезы.

— Что, такой острый? — удивилась Малу.

Соня кивнула и принялась медленно и сосредоточенно есть суп. Но слезы текли не переставая.

— Все еще суп? — поинтересовалась Малу.

— Все еще жизнь… — ответила Соня.

— Может, ты и права. Может, тебе и в самом деле лучше уехать отсюда.

Уже прощаясь, Малу спросила:

— А что ты думаешь делать с квартирой?

В тот же вечер позвонил Фредерик. Соня поняла, что это он, еще до того, как услышала его голос. Она молча ждала, слушая, как он дышит, и видя какой-то размытый кобальтово-зеленый силуэт.

— Что тебе нужно, Фредерик?

— Мне нужно поговорить с тобой.

Когда он заговорил, силуэт стал отчетливей.

— А мне нет.

Соня положила трубку. Кобальтово-зеленый силуэт исчез, словно растворился в воде.

Остался только стук сердца. Он сопровождал ее в коридор, на кухню, в ванную. Наконец она легла в постель, пытаясь отвлечься на другие звуки — шум воды в сточной трубе в ванной, тиканье батареи, шаги в квартире этажом выше, позвякиванье в клетке Паваротти. Стук сердца не прекращался, он лишь немного отступил на задний план.

Что же это было, эта кобальтово-зеленая тень? Понятно, что это был Фредерик, но почему она видела его по телефону?..

Нет, она не видела эту кобальтово-зеленую тень, она слышала ее.

Соня встала с кровати и прошла на кухню. В коридоре ее взгляд упал на то зловещее место на стене, в первый раз за столько времени. Гипс, которым была заделана выбоина, засохнув, оставил небольшую вмятину.

Она открыла одну из двух бутылок сицилийского вина, припасенных для особых случаев. С вином было проще: не надо было нервничать или пугаться, если оно имело красный запах или круглый вкус.

2

Паваротти спал в клетке-переноске, обмотанной махровым полотенцем и помещенной в маленькую дорожную сумку «Луи Вуитон». Соня еще ни разу не пользовалась этой сумкой, которую ей когда-то подарил Фредерик. Сумки «Луи Вуитон» казались ей вульгарными, но для транспортировки попугая они, по ее мнению, вполне годились.