Микроурбанизм. Город в деталях - [53]

Шрифт
Интервал
:

Девочки, мы фоткались в автосалоне. Выбираете любимую марку авто, ищете автосалоны поближе к банкету или по пути прогулки, потом обзваниваете их, напрашиваетесь бесплатно (ну, несколько бутылок шампанского подарить надо!!!), у нас получилось!!![261]

Если стандартная прогулка – это признанное всеми паломничество к традиционным памятникам, маркирующим город, то в нехоженых местах пары словно играют с ним в прятки. Здесь город неузнаваем, невидим, скрыт, и это делает праздник личным:

Тот, кто выбирает творческий подход… по городу есть много разных дворцов… но тут как раз и нет никаких правил, тут сказать нечего. В этом-то и фишка. Что ты занимаешься внутренним миром людей. ‹…› Шаблоны действительно снимаются на фоне города, такого, стандартного, открыточного, китчевого. А более творческие вещи, они снимаются в каких-то менее известных местах, менее известных ракурсах. Это не поймешь, Петербург это или это Лондон. В этом и смысл (свадебный фотограф, инт. № 1).

В приведенном выше примере муж не рискнул проехать по небанальному маршруту и оставить незавершенным традиционный ритуал. Для нестандартной прогулки ключевым становится непризнание конкретного города, отказ от четкого пространственного маркирования события остановками у Спаса на Крови, Медного всадника, у стрелки Васильевского и т. д. Пара, выбравшая “другую” свадьбу, начинает новый этап отношений в новых городских декорациях, и чем они оригинальнее, неопределеннее, незнакомее, тем праздничнее и интереснее событие. Это праздник свободы от шаблона.

Возможности для “другой” свадьбы предоставляет развивающаяся и конкурентная свадебная индустрия. Стандарты проведения праздника открыты и к расшатыванию, и к переопределению. Современная индустрия более чувствительна к пожеланиям заказчика и ориентирована на предложение эксклюзивных услуг:


В городе N. Фото Юлии Иво


Это не то что, когда вызывают на берег Финского залива или когда на море приезжают со святым отцом или работником ЗАГСа, и они там на лодке расписывают. Тут, конечно, другое отношение. А когда вот это вот обычное… (свадебный фотограф, инт. № 1).

Непрекращающийся творческий поиск в искусстве фотографии, усложнение процесса создания фотопродукта также позволяют взглянуть по-новому на свадебный город, изменить его, только не в процессе прогулки, а после нее. В моду входит фотодизайн, дающий практически безграничные возможности для создания свадебного эксклюзива. В фотолаборатории “законсервированный” город приправляется необычными “ингредиентами”, делающими его неузнаваемым. Трудоемкая прогулка перестает быть столь значимой, когда за дело берется специалист, “рисующий” воображаемый город и не похожий ни на какой другой свадебный праздник:

…то, что я шутливо называю “арт”, ну, такой импрессионизм, что ли ‹…›…это что-то на грани живописи и фотографии. ‹…› Фотография – это болванка, чтобы самому не рисовать. ‹…› Берешь фотографию и смотришь, что на ней не хватает. “А, хочу синюю колонну!” ‹…› Дизайнер может сделать все, изменить фотографию “от” и “до” (свадебный фотограф, инт. № 1).

Наконец, свадьба становится стилевым и вкусовым событием. Фотографы замечают, что популярность традиционных маршрутов идет на спад и они могут быть интересны разве что приезжим или людям, лишенным фантазии и оригинального вкуса. Как и изобретательные туристы, которые, сопротивляясь нормативности туристических мест, по-своему (вос)производят их[262], креативные пары придумывают неформатные сценарии своего праздника (например, в винтажном стиле) или открывают в городе такие места, которые в традиционалистском сознании меньше всего ассоциируются со свадьбами. Альтернатива выбирается по принципу “от противного” – фасадному городу предпочитают город подворотен:

Есть пары, которые хотят ехать на Канонерский остров или на “Красный треугольник”. Это такой трэш. И антиштамп (свадебный фотограф, инт. № 2); Бывает, готы хотят (фотографироваться в день свадьбы. – О.Т.) на кладбище (свадебный фотограф, инт. № 1).

Такая прогулка может стать шуткой, игрой, нелепой выходкой, “свободным плаванием” по улицам, приключением – с соответствующим отношением к городу и окружающим, которые с удовольствием вовлекаются в кадр. Здесь можно подурачиться, сфотографироваться со случайным прохожим, нелепо нарядиться (белое платье и строгий костюм – вчерашний день), сделать абсурдный и смешной кадр[263]. Очевидно, что с авторитарным фотографом невозможно пойти на подобную авантюру. На такой прогулке его роль меняется на партнерскую, скорее фотограф следует за парой, а не наоборот. Предположу, что в этом случае город (определенный его район или квартал) действительно может стать местом прогулки, а не просто фоном к фотосессии. Для альтернативного сценария характерен отказ от исторических декораций и заготовленных ролевых игр. Это как раз пример того, как гуляющие сопротивляются жесткой структуре городской архитектуры и другим ограничениям, используя ресурс нестандартного вкуса, воображения, чувства юмора, способности выйти за привычные рамки, а также ресурс принадлежности к социальным средам, демонстрирующим соответствующие типы потребления. Таким парам важнее выглядеть на свадьбе не глянцево и богато, а необычно и оригинально

Продолжить чтение
Еще от автора Ольга Евгеньевна Бредникова
Сети города. Люди. Технологии. Власти

Сегодня мало кто сомневается, что современный город создается и изменяется во многом благодаря цифровым технологиям. Однако до сих пор не существует согласия относительно роли горожан в интенсивно технологизирующейся среде. Их рассматривают и как пассивных генераторов данных, и как послушных пользователей технологий. Но нельзя игнорировать факт, что горожане сегодня активно включаются в переопределение цифровых инструментов, что они не только осваивают преимущества сетей, но и обнаруживают их уязвимости, начинают все более сложным и непредсказуемым образом влиять на технологии и управление городами.

Рекомендуем почитать
В пучине бренного мира. Японское искусство и его коллекционер Сергей Китаев

В конце XIX века европейское искусство обратило свой взгляд на восток и стало активно интересоваться эстетикой японской гравюры. Одним из первых, кто стал коллекционировать гравюры укиё-э в России, стал Сергей Китаев, военный моряк и художник-любитель. Ему удалось собрать крупнейшую в стране – а одно время считалось, что и в Европе – коллекцию японского искусства. Через несколько лет после Октябрьской революции 1917 года коллекция попала в Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и никогда полностью не исследовалась и не выставлялась.

Укрощение повседневности: нормы и практики Нового времени

Одну из самых ярких метафор формирования современного западного общества предложил классик социологии Норберт Элиас: он писал об «укрощении» дворянства королевским двором – институцией, сформировавшей сложную систему социальной кодификации, включая определенную манеру поведения. Благодаря дрессуре, которой подвергался европейский человек Нового времени, хорошие манеры впоследствии стали восприниматься как нечто естественное. Метафора Элиаса всплывает всякий раз, когда речь заходит о текстах, в которых фиксируются нормативные модели поведения, будь то учебники хороших манер или книги о домоводстве: все они представляют собой попытку укротить обыденную жизнь, унифицировать и систематизировать часто не связанные друг с другом практики.

Нестандарт. Забытые эксперименты в советской культуре

Академический консенсус гласит, что внедренный в 1930-е годы соцреализм свел на нет те смелые формальные эксперименты, которые отличали советскую авангардную эстетику. Представленный сборник предлагает усложнить, скорректировать или, возможно, даже переписать этот главенствующий нарратив с помощью своего рода археологических изысканий в сферах музыки, кинематографа, театра и литературы. Вместо того чтобы сосредотачиваться на господствующих тенденциях, авторы книги обращаются к работе малоизвестных аутсайдеров, творчество которых умышленно или по воле случая отклонялось от доминантного художественного метода.

Киномысль русского зарубежья (1918–1931)

Культура русского зарубежья начала XX века – особый феномен, порожденный исключительными историческими обстоятельствами и  до сих пор недостаточно изученный. В  частности, одна из частей его наследия – киномысль эмиграции – плохо знакома современному читателю из-за труднодоступности многих эмигрантских периодических изданий 1920-х годов. Сборник, составленный известным историком кино Рашитом Янгировым, призван заполнить лакуну и ввести это культурное явление в контекст актуальной гуманитарной науки. В книгу вошли публикации русских кинокритиков, писателей, актеров, философов, музы кантов и художников 1918-1930 годов с размышлениями о специфике киноискусства, его социальной роли и перспективах, о мировом, советском и эмигрантском кино.

Ренуар

Книга рассказывает о знаменитом французском художнике-импрессионисте Огюсте Ренуаре (1841–1919). Она написана современником живописца, близко знавшим его в течение двух десятилетий. Торговец картинами, коллекционер, тонкий ценитель искусства, Амбруаз Воллар (1865–1939) в своих мемуарах о Ренуаре использовал форму записи непосредственных впечатлений от встреч и разговоров с ним. Перед читателем предстает живой образ художника, с его взглядами на искусство, литературу, политику, поражающими своей глубиной, остроумием, а подчас и парадоксальностью. Книга богато иллюстрирована. Рассчитана на широкий круг читателей.

Валькирии. Женщины в мире викингов

Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.