Микола Лысенко - [45]

.

Эти прекрасные слова, конечно же, мог написать лишь великий Франко, вдохновенный поэт и мыслитель, больше чем кто-либо понимавший место и значение музыкального искусства в развитии человеческой культуры. Эти слова — знаменательный символ крепкой, идейно-творческой дружбы двух выдающихся деятелей Украины…

Скромный человек, как говорил Иван Франко, «скромный учитель частных лекций музыки», отец не без издевки над «вознесенным до небес юбиляром» рассказал нам о «цесарской встрече», которую ему устроили во Львове.

— Подъезжаю к Львову. Вижу на вокзале огромную толпу. Ну, думаю, сам цесарь Франц-Иосиф решил своей особой осчастливить львовчан. Вот попал в недоброе время! Выхожу из вагона, уже стал на подножку, когда, смотрю, подходит ко мне Н. Вахнянин (известный галицкий композитор. — О. Л.), приветствует. И люди кругом снимают шляпы, поют многолетие, тут я понял, что это меня так встречают, что, выходит, я и являюсь той «цесарской персоной». Не знаю, что чувствуют цари, короли и принцы в таких случаях, а на меня все это так подействовало, что я как во сне вышел из вокзала и отбыл в город.

24 ноября Львов чествовал юбиляра в большом зале филармонии. Около двух часов выступали руководители делегаций, прибывшие во Львов из разных городов и сел Галиции. Объединенный хор из восьми «Боянов» исполнил произведения юбиляра.

Славный подарок «любимому дидусю» подготовили дивчатка Львовской школы имени Шевченко, выступив перед ним в Народном доме с его детской оперой «Коза-дереза». Всюду во Львове отец был желанным гостем. Вместе с Иваном Франко побывал он в «Научном обществе имени Шевченко», в музеях, а в свободное время бродил по живописным площадям и улицам древнего города «золотого Льва».

После Львова — Станислав, Коломия, Черновицы.

И что было дороже всего отцу: не только местная интеллигенция, не только горожане, образованный люд, а тысячи селян встречали его.

И сюда, за стремительный Черемош, залетела его песня. Высокие гуцулы, девчата в узорчатых безрукавках, словно горные маки пламенеющие в толпе, пели «Верховину» и другие песни.

Триумфальное турне Николая Витальевича по Западной Украине и Буковине завершилось в Черновицах, древнем украинском городе с австрийскими генералами, немецким языком и славянской душой.

— Никому той души не вытравить, ни Францу-Иосифу, ни римскому папе, — говорил отец, глубоко взволнованный торжественной встречей, юбилейным концертом в Черновицах.

«Украинского бояна», «Тараса в музыке», как говорилось в приветствиях, встречали представители университета, местные композиторы и поэты, гуцулы из ближайших буковинских сел.

В газете «Буковина» писалось в те дни, что Лысенко «пробудил веру и надежду, придал силу утомленным телом и душой».

На большом народном концерте Лысенко чествовали легени[40] из горных селений, портные и сапожники, мастера-резчики, в чьих пальцах простое полено превращалось то в забавных медвежат, то в горного чабана с трембитой. Несколько художественных изделий подарено юбиляру, и, помнится, они долго стояли в отцовском кабинете на самом почетном месте.

Вечером общественность города организовала в честь Лысенко большой концерт. Особенно понравился отцу квартет для мужского состава композитора О. Нижанковского на слова буковинского поэта Федьковича «Гуляли».

— Лесным духом, горными ветрами и слова и мелодия навеяны, — говорил он. — Даже австрийская муштра не оторвала Федьковича от народной славянской почвы. И песней и судьбой своей похож на нашего Тараса. Была муштра в цесарском войске, были травля, преследования, были попытки онемечить его душу, его музу, но горным орлом взлетел — орлом остался по самую смерть.

Из Галиции юбилейные празднества в честь народного композитора широкой волной прокатились от Черемоша до Днепра.

В Киеве они начались 19 декабря. Первыми чествовали юбиляра украинские актеры. В театре русской драмы «Бергонье» труппа Садовского и Саксаганского поставила оперетту «Черноморцы».

После спектакля хором, солистами и оркестром труппы была исполнена первая кантата юбиляра «Бьют пороги».

Я сидел рядом с отцом. Когда новый шквал аплодисментов прокатился по залу, он, помнится, наклонился ко мне и сказал:

— Не думай, Остап, что это меня, — нет, то нашу песню, взлелеянную, выпестованную народом, чествуют люди. Не умрет, не сгинет она никогда!

Отца пригласили на сцену. При открытом занавесе началось публичное чествование.

Микола Садовский, как был в гриме, зачитал приветствие от имени украинского театра:

«Украинский театр с самого начала своего существования крепко связал себя с музыкальным искусством. Нельзя теперь себе представить наш театр без музыки, песни, — она является органической частью его. И первый, кто начал работать в области театральной музыки, кто поднял музыку в театре до настоящих идейно-художественных высот, — это Микола Лысенко».

По сцене, где стояли артисты, по всему залу прокатилось: «Слава! Слава! Слава!»

Взволнованному, смущенному юбиляру Садовский и Саксаганский подносят серебряный венок, и снова гремит: «Слава, слава, слава!»

На второй день состоялся грандиозный вечер, устроенный Литературно-артистическим обществом.