Миклуха-Маклай - [15]

У острова Питкери «Витязь» пробыл недолго. Далее путь его лежал к острову Уполу в архипелаге Самоа.

С острова Уполу 17 августа 1871 года Миклуха-Маклай направил четвертое письмо Географическому обществу, в письме он сообщал, между прочим, что им наняты двое слуг, которые должны остаться с ним в Новой Гвинее. Один из них, швед, по имени Ульсон, когда-то служивший матросом китоловного судна, был добродушный малый, ленивый и малоразвитый. Он надеялся подработать немного денег, чтобы вернуться на свою северную родину, где у него оставалась жена, и, видимо, плохо представлял себе, в каких условиях и сколько времени ему придется жить с Миклухой-Маклаем среди папуасов Новой Гвинеи, иначе скромное вознаграждение, предложенное ему русским путешественником, вряд ли соблазнило бы его.

Другой слуга — полинезиец с острова Ниуе — назывался Боем. Это — обычное имя, дававшееся англичанами всем слугам-туземцам, независимо от их возраста. Миклуха-Маклай брал с собой Боя, рассчитывая, что он сможет оказаться полезным в будущих сношениях с туземцами Новой Гвинеи.

НОВАЯ ГВИНЕЯ

Корвет «Витязь» оставил архипелаг Самоа и вышел к конечному пункту путешествия русского ученого — Новой Гвинее.

Экипаж корвета неоднократно спрашивал Миклуху-Маклая, почему он выбрал для своих исследований именно берег Новой Гвинеи. Путешественник отвечал так: «Читая описания путешествий, почти что во всех я находил очень недостаточными описания туземцев в их первобытном состоянии, то есть в состоянии, в котором люди жили и живут до более близкого столкновения с белыми или расами с уже определенной цивилизацией (как индусская, китайская, арабская и так далее). Путешественники или оставались среди этих туземцев слишком короткое время, чтобы познакомиться с их образом жизни, обычаями, уровнем их умственного развития, или же главным образом занимались собиранием коллекций, наблюдением других животных, а на людей обращали второстепенное внимание.

С другой стороны, еще, такое пренебрежение ознакомления с первобытными расами мне казалось достойным положительного сожаления, вследствие обстоятельства, что расы эти, как цветные, при столкновении с европейской цивилизацией с каждым годом исчезают. Времени, по моему мнению, не следовало упускать, и цель — исследование первобытных народов — мне казалась достойной посвятить ей несколько лет жизни. Совершенно согласно с моими желаниями повидать другие части света, и знания мои подходящи для такого предприятия. Занятия анатомией человека и медициной могли значительно облегчить антропологические работы, которыми я думал заняться. Но где найти эти первобытные племена людей вне влияния других, поднявшихся на сравнительно высшую ступень цивилизации».

И Миклуха-Маклай пояснял, что именно громадный, малоисследованный остров Новая Гвинея представляет достаточно благоприятные условия для такой работы.

Первое смутное упоминание о Новой Гвинее имеется в письме флорентинца Корсали, посланном в 1515 году Юлиану Медичи. Корсали говорят о существовании обширнейшей земли, возможно, целого материка, к востоку от Молуккских островов. Хотя, повидимому, в письме речь идет о Новой Гвинее, но честь подлинного открытия громадного острова принадлежит португальцу Георгу де-Мерезису, перезимовавшему в 1526—1527 годах на северо-западной оконечности Новой Гвинеи.

В 1528 году другой мореплаватель, испанец Альваро да-Сааведра, проплыл к югу от экватора вдоль одного берега, который тянулся к юго-востоку на протяжении нескольких градусов долготы. Несомненно, это был берег Новой Гвинеи. В 1545 году мореплаватель Ортис де-Ретис дал новым землям имя Новой Гвинеи, или Папуазии, и присоединил их к владениям испанской короны. Однако в то время еще не знали, составляет ли открытая земля большой остров или является частью того южного материка, который, как тогда предполагали, должен был существовать в южном полушарии в качестве противовеса северным материкам Старого света.

Только в 1606 году испанец Торрес, обойдя подводные камни опасного пролива, названного впоследствии его именем, доказал, что Новая Гвинея, или Папуазия, представляет собой громадный остров. Но его открытие было тщательно скрыто в манильских архивах, так как испанское правительство хотело рассматривать все лежащие к югу земли частью и продолжением материка, присоединенного Ретисом к Испании. Поэтому важное в географическом отношении открытие Торреса оставалось неизвестным человечеству в течение полутора веков, до тех пор, пока англичане, овладев в 1762 году столицей Филиппинских островов Манилой, не нашли в испанских государственных архивах донесения самого Торреса; они, разумеется, не сочли нужным делать из него тайны и оповестили об открытии Торреса весь мир.

Несмотря на то, что берега Новой Гвинеи изредка посещались мореплавателями и общие очертания их были известны, страна в целом оставалась совершенно неисследованной. Грозные рифы около ее берегов, неприступные леса, непроходимые болота и губительный для европейцев тропический, влажный, лихорадочный климат лучше всего охраняли ее от белых завоевателей. Поэтому население Новой Гвинеи смогло сохранить свой первобытный вид и образ жизни, а также избежало расовых смешений и влияний. Все это представляло для Миклухи-Маклая исключительно благоприятные возможности для решения основных антропологических вопросов.