Михаил Задорнов. Аплодируем стоя - [27]

Дядечка спрашивает:

– А где твоя золотая ручечка?

– А вот она!»

Всё это читалось замогильным голосом. А последнюю фразу Миша выкрикивал, при этом резко выбрасывал руку в зал.

В зале – шок. Потом – хохот.

В этот день к нам на концерт должна была приехать семья Алиева, естественно с охраной.

Мы с Аркановым решили разыграть Задорнова и сказали ему:

– Вот ты так выкинешь руку, а охрана тебя застрелит.

– Что же делать? – спросил обескураженный Задорнов.

Арканов говорит:

– Предупреди охрану.

Миша нашёл главного охранника перед концертом, стал рассказывать миниатюру. Амбал-охранник спросил:

– Ну и что?

– А то, что я выкину руку, а вы выстрелите.

– Не исключено, – ответил охранник.

Миша после этих слов совсем загрустил.

Начался концерт. В зале, в четвёртом ряду семья Алиевых. Миша читает свою «Ручечку». Мы собрались за кулисами, смотрим, что будет.

Миша долго рассказывал свою историю, а в конце тихо сказал: «А вот она», и очень медленно протянул руку в зал.

В зале – тишина, зато мы за кулисами умирали со смеху.

Эту историю потом кто только не рассказывал, включая самого Задорнова.

У Задорнова она обросла разными подробностями. Он говорил, что мы с Аркановым брали его в поездки, чтобы разбавить компанию хоть одним русским. На самом деле мы стали его брать тогда, когда он стал хорошо проходить на публике.

И разговор с охранником тоже превратился в отдельный эпизод.

Интересно также вспомнить, как появилась и стала известной фраза «Американцы, ну, тупые!».

Дело в том, что я написал для артиста Лукинского пародии на разных артистов. Пародию на Задорнова Лукинский исполнил на юбилее Миши в Театре эстрады. Там, в этой пародии, Лукинский после каждой репризы говорил голосом Задорнова: «Ну, тупые!»

Я этих слов не писал, это придумал сам Коля, поскольку где-то у Задорнова это слышал. Пародия имела большой успех.

Миша послушал и сказал:

– Пожалуй, я это возьму на вооружение, – и стал говорить это со сцены как можно чаще.

В 1969 году Миша переехал из Риги в Москву. Он мне рассказывал, как они поехали смотреть квартиру на Малахитовой улице, которую им с Велтой должны были дать. Комендант их не пустил в дом. Миша куда-то позвонил, коменданту дали команду, и он тут же их пропустил.

Жили они в 24-метровой двухкомнатной квартире. Я в ней пару раз был. Помню, в Мишиной комнате были под потолком натянуты провода ионизатора. Миша всегда тщательно следил за своим здоровьем: ограничивал себя в еде, следил за медицинскими открытиями, читал книги по медицине. В квартире на Малахитовой они прожили до 1990 года.

В 1990 году я поехал в Израиль. Впервые. Тогда ещё даже не было дипломатических отношений между нашими странами. Когда я вернулся после 20-дневного пребывания у израильских родственников, ко мне в гости пришёл зубной врач с женой. Они жили на моём же Рижском проезде, но в двух домах от меня. Семья эта собиралась в Израиль навсегда. Пришли послушать, как там и что. Мы просидели весь вечер. Как только я начинал рассказывать про Израиль, врач перебивал меня и сам про эту страну мне рассказывал. В конце, прощаясь, врач сказал:

– Так ты нам ничего про Израиль и не рассказал.

Но зато я успел договориться с этим врачом насчёт его квартиры. Он сказал, что продаёт её за 50 тысяч рублей. И есть покупатель.

Я предложил ему продать моему другу Задорнову за 100 тысяч. Врач согласился. Я их свёл, и Миша очень быстро переехал на мою улицу.

Квартира была в 55 метров квадратных. Стены были обиты шёлком. А в ванной стоял умывальник из фарфора с голубым узором, английский, XIX века. К квартире прилагался ещё и гараж напротив дома. Всё бы хорошо, но у Миши просто так ничего не бывало.

Через некоторое время он мне стал жаловаться, что житья в этой квартире нет. Сверху всё время топали ногами, слева жил пьяница, справа – дебошир. Снизу какие-то хулиганы всё время орали.

Я предложил Мише купить ковер соседям сверху, и второй – себе, для защиты от нижних соседей. Миша так и сделал, но всё равно это не очень помогло.

К Мише пришел корреспондент из газеты, и Задорнов рассказал ему, как и мне, что сверху топают, слева – пьяница, справа – дебошир, внизу – хулиган. Статья долго пролежала в газете. А когда её напечатали, Миша уже жил в президентском доме. Соседи прочитали о себе, что слева – пьяница, справа – дебошир, снизу – хулиганы. А соседи у него были – министр МВД Ерин, Сосковец, Коржаков, Гайдар…

Я сначала решил, что Миша всё это придумал, но, когда одна женщина подошла ко мне в бутике и сказала, что она – соседка Задорнова и они собирают подписи, чтобы его выселить, я понял, что это не выдумка. Миша потом ходил, объяснялся.

Отношения Миши с первым президентом России – это особая история. Не помню, где они познакомились, кажется в Юрмале. Потом они вместе играли в теннис. Я спрашивал у Шамиля Тарпищева, как Миша играет в теннис?

– Играет хорошо, – сказал Шамиль, – но главное, что он нас на корте веселил, Ельцин умирал со смеху, потому что Миша смешно падал и выделывал разные фортели.

Они ходили вместе в баню. Вместе выпивали. Однажды, выпив как следует, все вместе решили, что Миша должен быть министром культуры. Потом переиграли на председателя Комитета по радио и телевидению.