Михаил Васильевич Ломоносов. 1711-1765 - [278]

Он проявляет особое внимание к путям сообщения и судоходству, спрашивает, есть ли «купеческие пристани», в какое время вскрывается и замерзает река, насколько она судоходна, и «не бывает ли где препятствия от подмытых дерев с берегов весною или от летней пересухи», и какие именно «суда ходят по весне и в межень», и «где есть переволоки, через кои с одной реки на другую товары сухим путем перевозят, и при каких урочищах; дорога лежит по каким местам, гористым или ровным, и на сколько верст», устроены ли мосты, перевозы и переправы и через какие реки.

Он хочет также узнать «по великим рекам и по берегам и островам морей и знатных озер, где есть оброчные рыбные ловли, и какие рыбы больше ловятся».

Он запрашивает о состоянии сельского хозяйства: «в каждой провинции каких родов хлебы сеются больше, плодовито ли выходят», «какого где больше скота содержат», «каких где больше зверей и птиц водится» и даже «где есть вредные гадины в чрезвычайном множестве, какие». Он просит «от северных сибирских городов и зимовий прислать известия об островах на Ледовитом море, которые ведомы тамошним жителям или промышленным людям, как велики, коль далече от матерой земли, и каких зверей на них ловят, так же как оные острова называются». Он просит отмечать, «где есть следы старых рек, которые ныне заросли и высохли, в которую сторону простираются и как их ныне называют». Справляется он также о старых развалинах и городищах, старинных казенных строениях и настоятельно предлагает, если сохранились старые чертежи или летописи, прислать их в департамент «купно с географическими известиями».

Ломоносов исходил из мысли, что в государственной практике нужно считаться с национальными и историческими традициями народа, и потому связывал статистико-экономическое изучение страны с историческим и археологическим. Он заботился об учете и сохранении памятников старинной архитектуры и письменности. В его замыслы входило снаряжение в старинные русские города особого живописца с тем, чтобы снять копии с хранящихся по церквам и монастырям исторических изображений «иконописною или фресковою работой» на стенах и гробницах. Художник, отправляющийся с этим заданием, должен был посетить Псков, Новгород, Тверь, Переяславль-Залесский, Муром, Суздаль, Владимир, Чернигов, Киев и другие очаги древней русской культуры. Ломоносов даже подыскал надежного человека — Андрея Грекова — и добился от Синода указа о допуске его к работе в церквах. Но едва Ломоносову удалось уломать Синод, как Греков был отозван в учители рисования к наследнику Павлу Петровичу. Ломоносов видел в этом очередной подкоп Тауберта, который, зная о его хлопотах, указал на Грекова. Так погиб еще один замысел Ломоносова.

Что же касается самой анкеты, то она была отпечатана и разослана по всем воеводским канцеляриям только в январе 1761 года. Медленно и с большими проволочками стали поступать ответы. Ломоносов постоянно наталкивался на косность и неповоротливость различных ведомств. Даже снятие простых копий с материалов второй ревизии шло из рук вон плохо. По настоянию Ломоносова в Камер-коллегию было послано десять переписчиков «из солдатских детей», обучавшихся в гарнизонных школах, чтобы списать находящиеся в коллегии «алфабеты». Наконец он делает попытку использовать для собирания географо-экономических сведений новую ревизскую перепись населения, поручив посылаемым для ревизии офицерам ответить на несколько дополнительных вопросов. Для этого он составляет в марте 1764 года «Мнение о употреблении нынешняя ревизии на пользу географии Российской и сочиняющегося нового атласа». Но и эта попытка не дала результатов. «Мнение» Ломоносова, по видимому, даже не рассматривалось.

Правительственные учреждения не только не шли серьезно навстречу Ломоносову, которому приходилось всего добиваться ценой огромных усилий, — они не были способны понять самого характера работы Географического департамента, необходимости кропотливой предварительной черновой работы и накопления огромного материала.

И в самой Академии наук Ломоносову ставили палки в колеса. Миллер брюзжал на заседаниях и старался опорочить ландкарты, составленные трудолюбивым Яковом Шмидтом, находил в них «погрешности» в написании и обозначении некоторых незначительных финских деревень и пр. Из отпущенных на приобретение геодезических инструментов после пожара обсерватории в 1747 году б тысяч рублей, как указывает Ломоносов, за несколько лет был куплен «только большой квадрант за 180 рублей, а прочая сумма на мелочи истрачена». И, наконец, когда всё же квадранты, необходимые для намеченных Ломоносовым экспедиций, прибыли, «оные квадранты лежали долго в пакгаузе, и в Канцелярии наконец появились, тогда как паче ожидания получен от Его Сиятельства (т. е. Разумовского. — Л. М.) ордер, чтобы оные экспедиции приостановить». Многочисленные враги Ломоносова всячески мешали ему, срывали подготовку к печати ландкарт для нового атласа, задерживали уже готовые, чтобы потом было удобно его же обвинить в бездействии.

* * *

Работа Ломоносова в Географическом департаменте сталкивала его со множеством вопросов, которые издавна привлекали к себе его внимание. В особенности было близко ему все, что так или иначе соприкасалось с морским делом. Изучение морей, окружающих Россию, было для него, пожалуй, еще более неотложным делом, чем изучение бескрайных просторов ее суши.