Михаил Скобелев. Его жизнь, военная, административная и общественная деятельность - [11]

В 7 часов утра 22 августа Скобелев заметил недолет наших снарядов и писал Имеретинскому: “Артиллерия сама стреляет со слишком большой дистанции”. Около 9 часов пополудни Скобелев, объезжая позицию, проехал на батарею Имеретинского. Там наши четыре орудия тщетно боролись с двумя турецкими, у нас командовал поручик Дубасов. Увидев приближающегося Скобелева, офицеры стали звать к орудиям людей, спрятавшихся в овражки. Люди хотя медленно, но выскакивали и строились для встречи: это заставило Скобелева выстроить их у орудий, и он приказал отвечать противнику. Новый турецкий снаряд зашипел, но Скобелев хотел, чтобы никто не прятался, и добился этого. Счастье лично ему покровительствовало, но несколько человек были выведены из строя. Зато поведение Скобелева ободрило остальных, и один из фейерверкеров сам уже стал ободрять товарищей, говоря, что “умереть за царя легко”, убедившись в том, что солдаты успокоились, Скобелев сказал: “Теперь сам приказываю вам при приближении снарядов прятаться в овражки, затем посылать ответ”.

Когда подготовка была признана достаточной, Скобелев подал сигнал для наступления. Было 12 часов, заиграла музыка. Казанский полк в полном порядке, с развернутым знаменем двинулся на Рыжую гору. Скобелев разослал ординарцев в карьер, предписав открыть стрельбу залпом. Неприятель сопротивлялся слабо. Сам Скобелев занял небольшую площадку, карнизом висящую над городом. Турки из заречного редута открыли огонь. Но на этот раз и наши разрывные снаряды достигали редута и произвели там взрыв и пожар, вскоре, однако, потушенный.

Второй период боя состоял уже в занятии города Ловчи и построении в нем войск, затем в атаке укрепления против берега Осмы с ключом позиции – заречным редутом. Занятие Ловчи производилось по личному указанию Скобелева. Город был очищен, дома заперты, улицы пустынны; кое-где виднелись следы грабежа и разрушения. С появлением русских войск стали показываться одиночные болгары, довольно безучастно смотревшие на нас. Эти самые болгары принимали русских раньше, 5 июля, как освободителей; но с тех пор много воды утекло. Неудачи Шильдера-Шульднера и Криденера, отступление Гурко и зверства турок в долине Тунджи, занятие Ловчи турками – все это подействовало на болгар угнетающе. Но в отряде Скобелева, пишет Куропаткин, все понимали чувства болгар и, глядя на враждебные их лица, редкий допускал слова укора.

Бой в городе продолжался недолго. Во время боя один из батальонов Эстляндского полка, состоявший из молодых солдат, побежал через кладбище, прячась от турецких пуль. Скобелев, увидев это, чтобы дать урок, приказал выстроить батальон посреди кладбища, лицом к неприятелю и, выбранив людей за беспорядок, велел проделать ружейные приемы.

“Турки, – пишет Куропаткин, – начали сыпать пули, но солдат на войне делает чудеса: ни град пуль, ни вид в первый раз в жизни раненых товарищей не помешали остальным чисто выделывать приемы. Добившись желаемого спокойствия, генерал Скобелев уже не считал полезным дальнейшее форсирование сил солдат и приказал вести батальон по назначению, что и было исполнено в полном порядке”.

Последним моментом боя было движение на правый фланг турок. Семь батальонов, имея во главе самого Скобелева, с барабанным боем и с распущенными знаменами двинулись штурмом на путь отступления турок, еще сильных в их грозном редуте. Вид этой свежей массы войск, идущих, как на ученье, с музыкою, отрезать последний путь к спасению, подействовал на турок потрясающим образом. Их отчаянная энергия была сломлена. Турки дрогнули, и сражение обратилось в бойню. Многие в беспамятстве бросились из редута и соседних траншей к северу, где все пали под пулями и штыками нашей пехоты. В несколько минут все было кончено; кавалерия уже гнала небольшие остатки восьми турецких батальонов[5].

Бой под Ловчею окончился, таким образом, полным поражением турок. Неприятель был почти истреблен. По показанию болгар, только 400 турок спаслись на Микре. Если это и преувеличено, то достоверно известно, что наши зарыли 2200 турецких трупов. Сами турки определяют свои потери в 2000 человек; наши потери достигли 1516 убитыми и ранеными. Принимая во внимание могущество позиции и дальнобойность турецких орудий, эту победу под Ловчей, одержанную главным образом Скобелевым, следует считать одним из самых блистательных дел всей кампании.

Действия турецкой артиллерии были действительно изумительны и обусловлены исключительно высоким качеством орудий: пять турецких орудий до конца боя удачно боролись с 92 русскими. После этого можно оценить по достоинству слова того русского генерала, который в 1882 году сказал на могиле Скобелева: “Дайте мужикам топоры и поставьте во главе их Скобелева, – у вас готова лучшая в мире армия”. Конечно, сам Скобелев предпочел бы крупповские орудия не только топорам, но и плохим русским пушкам. Он был слишком предан военной науке и искусству, чтобы верить в действенность топора, хотя бы и в руках руководимого им солдата.

Вообще при описании боевой деятельности Скобелева всего менее уместны преувеличения: эта деятельность говорит сама за себя, и всем говорящим и пишущим о Скобелеве не мешало бы помнить приказ по войскам, данный им своему отряду накануне Ловчинского боя. В приказе этом нет ни одной громкой фразы, никакого надутого пафоса и, наоборот, сказано: “Ура!” кричать только в том случае, когда неприятель действительно близок”.