Михаил Ефремов. Последняя роль - [10]
Однако критика (как жанр) процветает.
И светская хроника дружно появляется в ведущих изданиях. Зачастую с рекордным (кстати!) числом ошибок.
Единственное требование, которое, по-моему, должно предъявляться к «бульвару», – это фотографическая точность фактов. Стилистика же может быть самой разной. Так, фотография может сделать человека сногсшибательным красавцем, а может – мерзким уродом. Важно, чтобы одного не сняли вместо другого. Напомню скандал в западной прессе, когда после ГКЧП-заварухи, ряд французских журналов опубликовал портреты писателя Бакланова, спутав его с шефом отечественного ВПК.
А попавшим в придирчивый объектив светской хроники можно посоветовать лишь еще раз перечитать концовку «Ревизора». Гоголь очень хороший писатель. Для тех, кто забыл, напомню: чтение вслух письма Хлестакова позабавило всех и всем досадило.
Все хихикают и радостно обрывают телефоны, «обсуждая, насколько прекрасен наш круг», пока дело не дошло до них, и ярятся, лишь только всплывает какой-нибудь хмельной визит в казино, не ведая, что кое-какие социально значимые мужчины уже высказались по этому поводу. По мнению Ларошфуко, «истино порядочный человек никогда не чувствует себя уязвленным». А на вопрос «Какова печать достигнутой свободы», Ницше отвечает: «Не стыдиться больше самого себя».
Надеюсь, мысль номер один понятна будет всем знаменитостям. Нельзя и рыбку съесть и на шарабане покататься.
Форс-мажор
В этой нашей беседе мы прошлись по темам, без коих не обходится ни одно пространное интервью Михал-Олегыча.
Ты ведь был всегда этаким мажором.
– Я был форс-мажором. Ну, как? У меня прапрадедушка перевел Библию на чувашский. Дедушка – главный режиссер Большого театра. Папа – понятно.
NBИван Яковлевич Яковлев, просветитель, православный миссионер, педагог, организатор народных школ, создатель современного чувашского алфавита и учебников чувашского и русского языков для чувашей, писатель, переводчик, фольклорист. В университете Яковлев знакомится с ученым-ориенталистом профессором Н. И. Ильминским, консультируется у него по «инородческому» (национальному) вопросу. При содействии Ильминского к концу 1871 года Иван Яковлев составляет на основе русской графики первый вариант нового чувашского алфавита, поскольку старый, созданный на основе древнебулгарского (тюркского) языка в начале текущего тысячелетия, был основательно забыт. В дальнейшем яковлевский алфавит совершенствуется. В 1872 году на нем был издан букварь. Первые два выпуска букваря Яковлев, сам испытывая материальные затруднения, издал на собственные средства. Тогдашними консерваторами букварь был встречен в штыки: «Пылкость молодой натуры, с которой он принялся за дело, была причиной того, что он встал на неправильный путь в инородческом деле. Г-н Яковлев в деле образования чуваш задался мыслью чувашский язык сделать книжным…»
Нет, ну, я помню: в школе учились с внучкой Промыслова…
– И с внучкой маршала Устинова.
Вы с Антоном Табаковым – в одном классе?
– Нет, нет. Это Промыслова и Устинова. Там в классе А училась внучка Промыслова, а меня переводили из А в Б.
А почему переводили?
– За плохое поведение.
Я, как это, «развратил один класс» и меня перевели развращать другой.
Из интервью Михаила Ефремова Станиславу Кучеру, RTVI (2019):
Я учился в 31-й школе. Это за МХАТом на Тверском бульваре. Это серьезное было у меня потрясение. Когда я учился в 60-й школе до 4 класса, в 4 классе совершил хулиганский поступок. Меня назвали фашистом, выгнали из пионеров и из школы.
Я с мальчика трусы сдернул и в раздевалку девочкам его затолкнул. Мальчика без трусов. Раз – к девочкам в раздевалку! «Ха-ха-ха». И сказали, что «все, он теперь заикаться начнет». Но он не начал, все нормально. И оттуда меня родители забрали и отдали как раз за соседний дом с папиной работой, чтоб… тоже был. Уже в этой школе я увидел, что ребята ходят не в школьной форме, а в джинсах, что ребята пишут «Паркерами», что у всех какие-то сумочки.
У меня были классы «А» и «Б». У меня в одном классе училась внучка Промыслова, а в другом – внучка Устинова. Промыслов – это тогдашний Собянин, а Устинов – тогдашний Шойгу. Ну и как? Там утром в 8:30 подъезжало до хрена черных машин. Привозили детей в школу. Там все было…
Когда я перешел туда учиться и там меня встретили так – «ну и что там?». И, в общем, туда пришел Антон Табаков, который учился на три года старше меня, но в этой же школе. Он пришел и сказал: «Если кто-чего, со мной дело иметь будете…» Потом я так же приходил в классе 9-м, когда уже подрос, в 6 класс к Феде Бондарчуку и Стёпе Михалкову и говорил всему классу, что «если кто их тронет, то…» Такая мажорская среда у нас была.
По-моему, с Антоном в классе учились Никита Хрущёв (внук Хрущёва) и Серёжа Аллилуев, внук Сталина. Представляешь, какая школа, какие там вообще вот эти все штуки были? На мой взгляд, у нас была демократия.
Родителями не мерялись. Но мерялись все время какими-то типа машинками, потом чуть постарше стали – сигаретами. Когда я туда пришел, уже даже в 5 классе меня спросили: «Salem будешь?» Я говорю: «Я есть не хочу». Потому что я подумал, что это салями имеют в виду, колбасу. А уже покуривали. Никто даже не знал о существовании таких сигарет в СССР тогда…
Последнему правителю страны, при котором Россия была действительно Великой, не очень повезло с детьми. Дочь Брежнева — Галина, была настолько же всесильна, насколько и испорчена положением и властью своего отца. Ее имя стало нарицательным для обозначения кумовства и коррупции в высших эшелонах власти позднесоветской эпохи.Журналист Евгений Додолев был первым, кто открыл завесу тайны над семьей генсека в советской прессе. Общаясь с Галиной Брежневой и ее мужем — генералом Чурбановым, Додолев накопил поистине уникальный материал о семье, отце и трагической судьбе Галины…
Книга основана на воспоминаниях Евгения Ю. Додолева о создании и крушении самого рейтингового проекта отечественного телевидения – передачи «Взгляд». Двадцать лет спустя после закрытия Кремлём этой программы (в течение 2010 – 2011 гг.) автор встречался с теми, кто стоял у истоков «Взгляда».Додолев – известный в прошлом репортёр. Дважды (в 1986-м и 1988-м гг.) Союз журналистов СССР признавал его лучшим журналистом года.Радиотрибун Игорь Воеводин называет Додолева главным аристократом профессии и литературным экстремистом.
Это первая книга об Александре Борисовиче Градском, при этом данный труд – не столько книга о Градском, сколько, собственно, книга самого Градского: в ней, помимо авторских наблюдений и эссе, собраны статьи и заметки легендарного рок-одиночки и конечно же разномастные интервью Александра Борисовича, которые в течение десятилетий записывали друзья, родственники, подчиненные автора и сам Евгений Ю. Додолев, разумеется. Ну и плюс бесценные ремарки маэстро, которыми он щедро поделился во время чтения рукописи.
Борис Березовский – не символ, не феномен, а знак. Причем вопросительный. Чего хотел этот странный человек, куда стремился, за что платил? Был ли он хоть раз в жизни счастлив или хотя бы удовлетворен? Неужели пропасть возможностей зиявшая над ним, сделала его мир перевернутым? Ведь взлет и падение по сути одно и тоже, все зависит от того, к какому Богу летишь…
Многие ли знают, что ведущим «Взгляда» был (в одном из выпусков) легендарный КВН-человек Александр Масляков? Что с подачи Ивана Демидова в нашем языке появилось слово «ток-шоу» вместо «толк-шоу»?Книга основана на воспоминаниях Евгения Додолева о создании и крушении самого рейтингового проекта отечественного телевидения – передачи «Взгляд». Двадцать лет спустя после закрытия Кремлем этой программы автор встречался с тем, кто стоял у истоков «Взгляда».Автор – самый скандальный журналист эпохи перестройки, имевший прямое отношение к «Взгляду».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Американская певица и музыкант, роковая леди Джоанна Стингрей приехала в Ленинград в начале 80-х годов XX века, десять с лишним лет ее жизнь неразрывно была связана с СССР, с миром советского андеграунда. Она открыла западу мир русского рока. Как живые, встают со страниц книги Борис Гребенщиков и Виктор Цой, Юрий Каспарян и Сергей Курёхин, Костя Кинчев и Тимур Новиков, Африка и Коля Васин, Дэвид Боуи и Энди Уорхол и многие-многие другие герои сказочной Страны Чудес. Спустя тридцать лет Джоанна решила вернуться к этому периоду своей биографии и рассказать обо всех перипетиях своих приключений, взгляд ее – взгляд изнутри, взгляд не только свидетеля, но и непосредственного участника многих событий, которым было суждено стать историей.
Три сестры, три дочери великого писателя, три характера, три судьбы. Татьяна, Мария и Александра – каждая из дочерей Льва Толстого стала его помощницей и другом, и для каждой определяющим в жизни стал духовный опыт отца. Автор этой книги – Надежда Геннадьевна Михновец, известный петербургский ученый, доктор филологических наук, профессор РГПУ им. А. И. Герцена, автор многочисленных публикаций о Л. Н. Толстом и русской литературе XIX века. Опираясь на широкий круг источников, в том числе малодоступных, а также цитируемых впервые, автор прослеживает судьбы трех дочерей Толстого – любимицы всей семьи, талантливой художницы Татьяны, скромной и самоотверженной, рано умершей Марии, всегда отличавшейся неуемной жизненной энергией Александры.
Имя Сергея Юрского прочно вошло в историю русской культуры XX века. Актер мирового уровня, самобытный режиссер, неподражаемый декламатор, талантливый писатель, он одним из немногих сумел запечатлеть свою эпоху в емком, энергичном повествовании. Книга «Игра в жизнь» – это не мемуары известного артиста. Это рассказ о XX веке и собственной судьбе, о семье и искусстве, разочаровании и надежде, границах между государствами и людьми, славе и бескорыстии. В этой документальной повести действуют многие известные персонажи, среди которых Г. Товстоногов, Ф. Раневская, О. Басилашвили, Е. Копелян, М. Данилов, А. Солженицын, а также разворачиваются исторические события, очевидцем которых был сам автор.
Я хочу, чтобы меня запомнили тем, кем я был, и настолько, насколько заслужил. (Александр Ширвиндт)Внимание! Содержит ненормативную лексику!