Мифы о Древней Руси - [63]

Хотелось бы верить, что навсегда.

Глава 7. Мифы куликова поля

Если мифы о миролюбии славян, о крутости норманнов, о «защитнице» Хазарии и «ласковой матушке» Византии затемняют наше представление об истоках русского народа – то мифы вокруг Куликовской битвы затемняют наше понимание начал Российского государства. Именно на Куликовском поле Москва во весь голос заявила о себе, как правопреемнице (единственной) общерусских князей начальных времён – недаром в «Задонщине» звучат имена Игоря Рюриковича и Святослава. После Дмитрия Иоанновича великокняжеский престол уже навсегда закрепляется за Москвою. Даже разоривший обескровленную недавним побоищем, сданную предателями Москву Тохтамыш не решился «отнять ярлык» у победителя Куликова поля, и Дмитрий в завещании пишет «ДЕТИ МОИ НЕ ИМУТЪ ДАВАТИ ВЫХОДА В ОРДУ, И КОТОРЫЙ СЫНЪ МОИ ВОЗМЕТ ДАНЬ НА СВОЕМ ОУДЕЛЕ, ТО ТОМУ И ЕСТЬ». В дальнейшем московские великие князья наследуют друг дружке, не ездя в Сарай за ярлыками – то есть Московское государство добивается фактической независимости от ханов и беклярибеков.

Закономерно, что вокруг столь ключевого момента наслаиваются мифы. Часть из них довольно древняя – лет через сто-полтораста после сражения, когда окончательно стало ясно, что власть Орды более не вернется, да и сама Орда окончательно превращается в окрошку мелких ханств без надежды на восстановление, церкви потребовалось «заретушировать» своё активное сотрудничество со степными захватчиками и привилегированное положение в оккупированной стране. Первую крупную победу Москвы над ордынцами решено было изобразить, как «крестовый поход» против «поганых» и едва ли не целиком заслугу церкви.

Мифы эти, при всей очевидной научной несостоятельности, сейчас несут в массовое сознание с неослабевающей силой. Чего стоит один профинансированный патриархией мультфильм «Пересвет и Ослябя» – к счастью, вполне бездарный.

Второй волной мифов «накрыло» Куликово поле уже в XX веке, когда расцвела и заблагоухала идеология евразийства – по верному определению А.Г. Кузьмина, наиболее подлой формы русофобии. Чтоб оценить научную и моральную состоятельность этого «учения», немного отсупаю от темы – первая в разделе статья посвящена вполне типичному пассажу «крёстного отца» советского и постсоветского евразийства – Льва Гумилёва. Пассажу, посвящённому началу того страшного периода, который евразийцы пытаются обелить и представить перед нами в радужных красках «русско-ордынского симбиоза», периода, которому, к счастью, Куликовское сражение положило конец.

Увы, мы живём в странные и страшные времена – память о Куликовской битве вытравливается уже официально. Понятие «татарского ига», на радость гумилевцам, изымают из учебников, победу Дмитрия Ивановича предлагают «пересмотреть» (так и хочется выступить с предложением «перепоказать» её этим гражданам – пропорционально изменив количество и вооружение русской стороны, разумеется).

Тем нужнее эта глава.

Ещё одна Евразийская ложь

С подачи праотца нынешних евразийцев, г-на Гумилева (которого мне очень хочется называть Ахматовым, чтоб не оскорблять памяти его отца, великого русского поэта), стало модно рассуждать, что-де понятие дипломатической неприкосновенности в Европу принесли высокоразвитые и прогрессивные монголы. Что до этого понятия неприкосновенности посла дикие европейцы, и, в том числе, наши русские предки, не знали. И что зверства батыевской сволочи в русских городах, оказывается, были оправданы тем, что князья этих городов убили перед битвой на Калке, монгольских послов. И что якобы именно за это монголы называли русские города «злыми». Даже довелось почитать на просторах сети альтернативно-исторический рассказец, в котором описывается мир без монгольского нашествия – и профессия дипломата там профессия смертника, а объявление войны для посланника фактически акт самоубийства. Кстати, не такой уж и плохой бы мир вышел, сдается мне, много больше простых людей, военных и гражданских, сохранили бы жизнь, если б г-да дипломаты имели больше оснований трепетать за собственные задницы – в нашем мире безответственно-неприкосновенные.

Как обычно, ныне покойник врал. До человека была вырезана старая Рязань и Владимир Залесский, чьи князья к Калке никакого отношения не имели – и кстати, в данном случае именно монголы убили русских послов во главе с княжичем Федором. С Киевом, князь которого участвовал в убийстве послов, монголы обошлись всё же несколько мягче, помиловав воеводу Дмитра.

Имя «злой город» встречается только в русских источниках и только в отношении Козельска:

«Оттуду же ву татарЬхъ не смЬютъ его нарещи град Козлескъ, но град злый, понеже бишася по семь недЬлъ. Убиша бо от татаръ сыны темничи три. [247] Татари же искавше и не могоша ихъ изнаити во множествь трупъ мертвыхъ»[246].

Как видим, причины подобного прозвища описаны в единственном его упоминающем источнике ясно.

И что интересно, в той же самой летописи, и до Батыева нашествия, и до Калки совершенно однозначно упоминается, что о неприкосновенности послов на Руси знали:

«Посла же Володимеръ со свѣтомъ галичкых бояръ, на рѣчь е попомъ, к володимерцемь, рекы имъ: «Не имать остатися градъ вашь, аще ми не выдасте Романовичю, аще не приимете брата моего Святослава княжити в Володимерѣ». Володимерцемъ же хотящимъ убити попа, Мьстъбогъ и Мончюкъ и Микифоръ[21] и рѣша: «Не подобаетъ намъ убити посла». (…) Спасенъ же ими бысть попъ».