Мифы о Древней Руси - [4]

Надеюсь, ссылки эти будут полезны любознательному читателю не только при чтении моей книги.

Глава 1. Миф о «Гунно-склавинах» – Миролюбивых домоседа

Славянство элемент чисто западный, а не восточный, не азиатский. Оно так и сквозит в западной истории после падения Рима. Давайте мне Велизара (Belisarius), давайте мне Речимира (Ricimer), давайте мне множество других, которых я теперь забыл, но которые так и бьют в глаза в истории готфов, вандалов и саксонцев. Мы и немцы первые отделились от древнего арийского ствола, и нет сомнения, что и интересы, и мифология у нас были общие. Кстати, Вальтер Скотт, конечно, не знал славянской мифологии, но помните ли, у него в «Ivanhoe» упоминается о саксонском боге Zornebok? Откуда он взял это? Держу пари, что из саксонских хроник. И тогда вряд ли можно сомневаться, что с Генгистом, или с Горсой пришли в Британию и славяне и привели своего Чернобога. Тьфу на этот антагонизм славянства к европеизму

А.К. Толстой, 1869

Любой учёный – не без тени высокомерия – скажет вам, что в настоящее время никто не рассматривает всерьез тезисы о «неисторичности» славян или их особом «миролюбии».

На это могу ответить лишь одно – лучше бы рассматривали. Лучше б говорили вслух – с озвученной теорией всё же можно спорить, выдвигать контраргументы. А что прикажете делать с настроением, с атмосферой, как говорил в таких случаях Честертон? Что прикажете делать с мнением, которое «никем всерьез не рассматривается», то есть не высказывается – но по умолчанию, невысказанное, стоит за спиною каждого суждения «серьезных ученых» об эпохе?

Когда-то славянофилы сочинили байку о принципиальном отличии славян от иных европейских народов – о миролюбии славян, об их домоседстве и неприхотливой готовности скрещиваться с любым чужаком. Вот на фоне этого представления славян до сих пор и воспринимают. Все давно свыклись с представлением – подтверждаемым сагами и данными раскопок – о путешествиях скандинавов в Северную Америку. Многие верят в их путешествия на Каспий. А вот про дальние странствия славян – пусть даже археологически и исторически подтвержденные – слушают с недоверием. «Ой, ну это какие-то славянофилы выдумали, наверное, не могли же славяне…» Скандинавы могли, венгры могли, гунны могли, даже балты могли – одни славяне ничего не могли, кроме как сидеть под елкой, в случае опасности нырять в болото – дышать оттуда через камышинку – да платить дань всем встречным и поперечным, подвергаясь их «культурным влияниям». Ещё раз – никто в открытую так не говорит. Но сводится все именно к этому.

Сейчас в интернете расплодилась новая порода чудаков – фриков, как нынче принято выражаться. «Русофилы-славянофобы», «ариохристиане», «русские вотанисты» и прочие мутанты и манкурты. Выкапывая древние идеи о происхождении имени славян от слова «sclavus» – раб – они провозглашают неславянское («норманнское» или «готское») происхождение руси поводом для гордости. Мол, русь – это благородные нордические тевтоны («варяги» или «готы»), которые пришли к «гунно-склавинам», порабощенным (склавусраб) кочевниками-гуннами и перемешанными с «остбалтской мерей».

Сорнячок, как видим, жив и продолжает давать отростки…

Миф о славянском миролюбии

Он знаком нам с самого детства. Еще в советской школе седенькая Марьванна развесила нам по оттопыренным октябрятским ушам сказки о «миролюбивых» славянах, которые «никогда не были воинственными», как всякие там германцы да норманны. И былины-то у нас всё сплошь повествуют о «защите родной земли» – ни-ни, чтоб помыслить о набегах там, или, вовсе уж кошмар, о завоеваниях.

Не будем наговаривать на Марьванну лишнего – не она это выдумала. Еще в XIX веке сентиментальный рижский немец Гердер писал про балтийских (!) славян: «Щедры, гостеприимны до расточительности, любили сельскую свободу, но вместе с тем были покорны и послушны, враги разбоя и грабежа, они не домогались владычества над миром, не имели жаждущих войн наследственных государей и охотнее делались данниками, если только тем можно было купить спокойствие своей страны». Не знаю, где была в момент написания этих строк голова почтенного германца – в общем, мало в истории народов, меньше подходивших для пацифистско-пасторальной утопии, чем славянские викинги Юго-Западной Балтики. Потом протестантский пастор, чех Шафарик, обозвал славян «голубиным народом». Что называется, и пошло, и поехало. Александр Федорович Гильфердинг, собиратель былин и последователь славянофила Шафарика, раскрывший для русского читателя мир балтийского славянства, хоть и не повторял Гердерова вздора о ягнячьей кротости балтийских славян – кажется, более сокрушался о «испорченном» злобными тевтонами нраве сородичей, «вообще таком кротком», нежели о покорении, истреблении и насильственном онемечивании славянских народов «Поморья Варяжского». Другой славянофил, Осип Бодянский, также известный исследованиями балтийского славянства, описывал предков в таких пасторальных красках: «Славяне по единогласному свидетельству всех писателей, иностранных и туземных, искони были народ, преимущественно привязанный к жизни земледельческой, оседлой и потому миролюбивый, тихий, спокойный, уживчивый, больше всего на свете любивший быт сельский, семейственный, домашний. Напротив, большая часть других народов всегда почти отличалась своим отвращением к земледелию, предпочитая ему звероловство, рыболовство, скотоводство, войну, вообще жизнь скитальческую, подвижную, больше подручную, требовавшую меньших трудов и усилий. Славяне… сколько запомнят люди, были народ земледельческий исключительно, между тем как другие народы история застает еще на которой-нибудь первой лестнице образования, или звероловами, рыбаками, или стадопитателями и т. д. Жизнь земледельческая граничит с жизнью гражданственной, есть первый и самый верный шаг к высшему совершенствованию; она неразлучна с оседлостью, тесным общением, порядком в образе жизни, точнейшим распределением моего – твоего, законностью, смягчением дикости, нравами тихими, привязанностью к месту жительства, к своему пепелищу, домашнему очагу, быту семейному, детскою нелицемерною любовью к природе и ея невинным, чистым удовольствиям».