Мифы древности: Индия - [112]

Нетерпимость, будь то в политической, социальной или теологической сферах, вообще-то чужда буддизму, но своим толкованием священных книг брахманизма буддизм ограничил всепроникающую силу богов пределами девалоки (пространства), оставив им в качестве места обитания лишь гору Меру и воздушное пространство над нею. Оттуда они могли созерцать жизнь, развивающуюся по чуждым им законам, без права вмешательства в нее. Они были лишены бессмертия, а после смерти получали возможность перерождения лишь в низших формах. Достигнуть нирваны боги могли лишь в том случае, если они родились людьми. И это лучше всего выявляет место в буддизме человека, поставленного над богами, обреченными на вымирание.

Будучи в принципе безразличен к культу, буддизм не препятствовал сохранению его в тех формах, которые усиливали воздействие идей и способствовали их популяризации. Сохранялось в разумных пределах почитание деревьев, хранящих в своих корнях святость погребенных под ними праведников, в особенности же дерева бодхи, под которым достиг просветления Будда, цветов, преимущественно лотоса, символа чистоты и чудесного рождения, ряда животных (газелей, быка, слона, льва и других). Связь древнейшего их культа с Буддой находила отражение в мифах, согласно которым в прошлых своих жизнях он многократно был тем или иным животным, а также в легенде, рассказывающей что среди первых слушателей Будды были и олени.

В то же время буддизм отрицательно относился к тому, что в брахманизме рассматривалось как высшая форма почитания богов — к подвижничеству, превращавшемуся в издевательство над природой человека, ибо освобождение толковалось буддистами не как механический, а как глубоко осознанный процесс. Буддизм утверждал, что жизнь — это страдание, причина которого — желания, поскольку исполнение любого желания неотвратимо порождает новые и новые, что человек должен стремиться к прекращению жизни, т. е. разрыву цепи бесконечных перерождений, и что путь к этому спасительному избавлению от жизни — в моральном самоусовершенствовании. Именно поэтому для буддизма характерно главенство этических предписаний как своего рода практических наставлений, принятие которых делает добровольный переход в новую веру не формальным, а продуманным и прочувствованным.

Главными были те заповеди, которые отражали представление о добродетели (метта). Высшей добродетелью считалась любовь ко всему живому: «Пусть каждое существо, слабое или сильное, большое или малое, видимое или невидимое, близкое или далекое, рожденное или нерожденное, — пусть каждое живое существо возрадуется». Исходя из этого постулата, верующий должен был принести обет: «Я буду воздерживаться от причинения вреда живым существам». Это первоначально не предусматривало полного вегетарианства, но впоследствии первый обет стал толковаться именно в таком смысле. Другой обет исходил из представления о священном характере частной собственности, изначально чуждого родоплеменным религиям: «Я даю обет не брать того, что мне не дают», — гласит еще одно предписание. «Я буду воздерживаться от дурного поведения, внушенного влиянием страстей». В культовой сфере это стало означать безбрачие. Буддийские монахи и монахини не могли иметь семьи и обязаны были устранить в своем облике все, что могло придать им привлекательность (отсюда — обязательное бритье головы, запрещение пользоваться благовониями, мазями, украшениями). Предусматривалось также воздержание от лжи, клеветы, любого рода доносительства, хвастовства.

В дальнейшем в правила поведения приверженцев новой религии было введено воздержание от алкогольных напитков, от ганцев, музыки, театральных представлений, от пользования широкой и высокой постелью, от приобретения золота и серебра. Запрет на танцы и музыку не распространялся на культовые действа, имелось в виду светское искусство, возбуждающее дурные инстинкты, служащее злу. Заповеди предусматривали благотворительность, милосердие, не просто соответствующий образ мыслей, но и активность в осуществлении добра — помощь бедным, заботу о больных, неприятие воинственности и, в соответствии с этим, всего, что входило в понятие доблести у арьев. В философском плане буддизм близок к упанишадам и выработанному ими толкованию абсолютного, знания и незнания, дхармы, но в нем почти ничего не оставалось от вед с их чувственными порывами к богам, воплощавшим явления природы. Чувство вытесняется нравоучениями. Любимые народом предания о Пандавах и Кауравах, о Раме и Сите, о любовных приключениях Кришны заменяются мифами о духовных подвигах Будды и Бодхисатвы.

Буддийская мифология

Понимание человека как вершины цепи бесконечных перерождений (сансары) изменило характер буддийской мифологии. Центром ее становится Бодхисатва — существо (человек, зверь, растение), становящееся в последнем рождении Буддой, чтобы спасти от страданий все живое. Все другие существа — боги, асуры, герои — участники грандиозного психологического действа, лишенные, однако, возможности вырваться из порочной цепи бытия (для этого они должны были бы стать обычными людьми). В буддийский пантеон включены многие боги брахманизма, действующие под своими или новыми именами. В народном буддизме — они реальные существа, а в философском — создания человеческой психологии (Малль, 1987, 184 и сл.).