Мифы древности: Индия - [102]

Принадлежность к этим трем первоначальным группам (варнам) определялась рождением и подтверждалась особым обрядом посвящения, символизирующим второе рождение. Проходившие через этот обряд мальчики получали звание «дваждырожденного» и особым родом сплетенный шнур (для каждой варны из разного материала), который были обязаны носить на шее. Допущенное в общины арьев местное население первоначально, в эпоху создания вед, еще оставалось вне варны. Были среди аборигенов и люди, владевшие большими стадами, и неимущие. Но поскольку они почитали других богов, а потому не могли участвовать в богослужениях арьев, их считали людьми низшего порядка; но отнюдь не презирали. В эпической поэме «Махабхарата», приобретшей законченную литературную форму в середине I тысячелетия, можно прочесть: «Свидетельством праведности служит дружелюбное отношение со стороны членов трех варн к лишенному варны шудре… Подобно тому, как при восходе солнца предмет на горе начинает блестеть, так блестит даже лишенный варны при общении с благими».

Придания арьев относили возникновение варн ко времени появления первых людей и считали их освященными богами. Размытые следы деления общества на три группы сохранились на евразийском континенте у народов, говоривших на родственных арьям языках (Дюмезиль, 1990, 132 и сл.), но в столь завершенной форме такая система присутствует лишь в Индии, что, очевидно, связано со специфическими условиями освоения огромного субконтинента. В мифах имеются многочисленные намеки на вражду между кшатриями и брахманами. Видимо, эти явления могли иметь место в ту эпоху, когда, начиная с VI в. до н. э., брахманские династии в возникавших государствах повсеместно стали сменяться кшатрийскими. В условиях напряженной борьбы за власть правители-кшатрии становились деспотами, ущемляя авторитет и интересы жречества.

Влившись в чуждую этническую среду (дравидскую или мундскую), арьи поначалу оказались в явном меньшинстве; однако влияние пришельцев, как правило, определяется не численностью, а степенью востребованности тех или иных элементов их ментальности и культуры. Арьи не уничтожили хараппскую цивилизацию, не вытеснили ее; напротив, они слились с нею, придав ей новую динамику и ритм. То же самое произошло, если оставаться на почве древневосточной истории, с шумерами в Двуречьи, с хеттами в Малой Азии, с филистимлянами и евреями в стране Ханаан. Это обстоятельство помогает полнее и точнее понять и мифологию древней Индии.

В подтверждение вывода о контактах арьев с хараппской цивилизацией более всего свидетельствует установленное во второй половине XX века соответствие культуры арьев, представленное памятниками словесности, с археологической культурой «серой расписной керамики», обнаруженной в верховьях Инда с его притоками, в верховьях Ганга и главного его притока Джамны и в пространстве между этими речными системами (Раджастхане). При этом первая стадия названной культуры, локализуемая в Пенджабе, характеризуется чертами бронзового века, тогда как вторая стадия — это уже культура раннего железного века. Оказалось, что серая расписная керамика находится над слоями тех поселений, которые упоминаются в индийском эпосе и ранних буддийских текстах, и археологически представлены черно-красной керамикой и культурой «медных кладов». Таким образом, в некоторых местах хараппская цивилизация дожила до прихода арьев.

Индийские эпические поэмы рисуют лес как враждебную стихию, населенную четвероногими хищниками и еще более страшными, чем они, злыми духами — ракшасами, борьба с которыми требовала огромного напряжения физических и духовных сил. Теперь же нам известно, что для вырубки лесов использовался железный топор, а в борьбе с «ракшасами», под которыми, возможно, подразумевались местные племена охотников и рыболовов — оружие из железа. Употребление железа позволило быстрее осваивать новые территории и превращать непроходимые дотоле лесные массивы в места, пригодные для земледелия и скотоводства.

О материальной стороне жизни арьев дает представление их словесность, в незначительной мере дополняемая археологическими данными. В сравнении с богатством языка гимнов арьев свидетельства археологии применительно к ранней эпохе скудны, сбивчивы и ненадежны. Гимны характеризуют аскетизм арьев, их сознательную обращенность к миру идей и презрение к накопительству (Елизаренкова, Топоров, 1999, 487 и сл.). Хотя из гимнов мы знаем о грабительских набегах, сопровождавшихся захватом добычи, она, видимо, не украшала жилищ и явно не сопровождала покойников на тот свет, как это имело место у обитателей европейских степей, родственных арьям по языку. Индоарьи верили в силу Вач, речи, а не вещи, полагая, что Вач обладает неограниченными возможностями для сохранения истинных, нетленных богатств мысли и воображения. Сокровища Речи доверялись не камню и металлу, а текучей человеческой памяти, и она благодаря сохранению религиозной традиции оказалась вечнее пирамид, а на почве самой Индии — письменности мертвых городов.

Индийская поэтическая речь сохранила в терминах и образах сведения о том, что можно назвать бытом или обиходом, ибо витавшие в небесах певцы жили все же на земле и доверяли свои земные заботы богам. Центром социальной жизни было жилище, дом (dam, dama). Другой термин жилища — durya (т. е. дом с дверью) указывает на существование дома, где входом и выходом служил лаз. Но в любом случае под домом мыслилась хижина из бамбука или тростника, обмазанная глиной, подобная той, которую сохранили «всечеловеческие холмы» Тосканы.