Мифы Армении - [11]
Нанэ (Нанэа?)
Нанэ – это, без сомнения, древневавилонская Нана, богиня, имеющая шумерское происхождение. В Эрехе (Уруке), городе юго-восточнее Вавилона, она была богиней вечерней звезды и владычицей небес. Фактически просто Иштар из Эреха, героиня знаменитого эпоса о Гильгамеше, богиня жизни и природной энергии, чувственной любви, войны и смерти. В давние времена ее статуя была захвачена эламитами, и ее возвращение в Ерек отмечалось как величайший триумф. Позже ее культ распространился на западе и севере. Она оказалась во Фригии и даже в Южной Греции. Согласно Первой книге Маккавеев (6: 2), в ее храме в Эламе хранились золотые статуи и несметные сокровища.
Возможно, она попала в Армению задолго до того, как Тигран обогатил пантеон сирийскими и финикийскими богами. Трудно объяснить, как и почему она стала называться дочерью Арамазда; мы знаем только, что однажды она заняла среди богов важное место.
Мы не слышали ничего об оргиях в ее честь в армянском храме в Тиле (BaXiva у Птолемея). Напротив, в эллинистические времена она отождествлялась с Афиной, и это означает, что она постепенно приобретала черты мудрой, суровой и воинственной богини.
Астхик
Из всех семитских божеств, проникших в армянский пантеон, ни одно не стало столь значительным, как Астхик, особенно в провинции Тараунтис. Несмотря на присутствие Анаит и Нанэ – двух богинь, подобных ее собственному типу и по этой причине соперничавших с ней, – она умела оставаться собой и даже завоевала любовь национального бога Ваагна. У ее храма в Аштишате (где у Анаит и Ваагна также были знаменитые святилища) было название «покои Ваагна», и там бок о бок стояли их статуи. Однако сейчас уже невозможно реконструировать миф, который лежал в основе всего этого. Возможно, здесь мы прослеживаем такую же близкую связь, как между сирийским Баалом и Астартой. Но также возможно, что миф этот чисто греческого происхождения и отражает приключения Ареса с Афродитой, потому что эллинизированные армяне называли Астхик Афродитой. Хоффман увидел в армянском имени Астхик (что означает «звездочка») перевод с сирийского Kaukabhta, позднее – обозначение Аштарты (Иштар) и как богини, и как планеты Венера. Последнюю армяне уже называют не Астхик, a Arusyak, «юная невеста», древним именем Иштар, «невестой под вуалью», и это говорит о том, что армяне не только отождествляли планету Венера с их богиней Астхик, но им было знакомо одно из ее самых значимых имен.
Принимая во внимание их полную идентичность, было естественно, что возникла некоторая путаница между Астхик и Анаит. Поэтому Ванакан Вардапет говорит: «Астарта, которую сирийцы называют Kaukabhta, греки – Афродита, а армяне – Анаит, настоящий позор жителей Сидона». То ли этот средневековый автор имел в виду Астхик вместо Анаит, то ли у него имя Астхик не ассоциировалось с ритуальной проституцией в Армении.
Обычай выпускать голубей в Розовое воскресенье, который армяне соблюдали в Шираке (см. главу 6), предполагает связь Астхик с этим праздником, истинную природу которого мы обсудим позже.
Память о ней все еще жива в Сасуне (древний Тараунтис), где молодые люди силились поймать мимолетное видение богини на рассвете, когда она купалась в реке. Но Астхик, которой было известно об их присутствии, стыдливо окутывалась утренним туманом. Ее главный храм находился в Аштишате, но у нее были и другие святилища, например на горе Палат или Пашат.
Затик
В армянском переводе Библии еврейский Лесах назывался «празднеством Затик», а с незапамятных времен и армянская церковь употребляет это название по отношению к Пасхе. Zatik, в значении «Пасха», неизвестно грекам и сирийцам. Здесь, несомненно, имеет место древнее слово, обозначающее древнее божество или древний праздник. Но каков его смысл? У иберийцев есть божество Zaden (Задени), именем которого клялись рыбаки, но о котором нам не известно ничего определенного, кроме того, что это женское божество и его имя, возможно, лежит в основе имени Сатеник, албанской царицы при Арташесе (190 г. до н. э.). Можно предположить исходя из ревностного служения Астхик, что Задени была северным образцом Иштар. Но форма Zatik и ассоциации, которые она вызывает, напоминают нам о палестинском Седэке (то же, что финикийский Σγδγκ). Становится все яснее, что когда-то в Ханаане было главное божество, чье имя встречается в Melchi-sedeq, «Седэк – мой царь», Adoni-sedeq, «Седэк – мой повелитель» или в соответствии с более поздними взглядами, «Седэк – царь», «Седэк – повелитель». Еще дальше на Востоке у вавилонской богини Шамаш было два сына, названных соответственно Кетту (что значит «праведность», как и Седэк), и Мишару («честность»). Два этих божества также упоминаются в отрывках Philo Byblios Санхуниатона[18] под именами Сыдык и Мисор – соответствия весеннему и осеннему солнцу в культе солнца и прибывающей и убывающей луны в культе луны.
Они представлены Ашерой[19] у врат финикийских храмов как близнецы. В соответствии с вышеупомянутыми отрывками Санхуниатона, Сыдык был в Финикии отцом семи кабиров (великих богов) и Эшмуна (Асклепия), названного восьмым богом. В соответствии с этим в персидские и греческие времена сирийцы признавали в Седэке духа планеты Юпитер, что указывает на его давнюю бытность главным божеством. Этот бог некоторым образом связан с сирийским героем-богом Сандаком, которого упоминает Аполлодор Афинский, а с другой стороны, Сандака можно идентифицировать с Сандой из Тарса. Во всяком случае, Сандак отправился в Киликию и основал (т. е. он был его богом) город Келендерис и спустя два поколения героев стал отцом Адониса. Затик, подобно Седэку, возможно, был богом растительности, как Адонис, чье возрождение начиналось в зимнее солнцестояние и завершалось весной. Весенний праздник такого бога мог дать подходящее название и еврейскому Песаху, и христианской Пасхе. Весенние празднования смерти и воскрешения Адониса часто принимались и отождествлялись христианскими церквями со смертью и воскресением Христа. Однако в истории не наблюдается никаких следов постоянного поклонения Затику среди армян, хотя неотъемлемой частью их пасхальных празднований является театрализованное оплакивание, похороны и воскресение Христа.
«Конфуцианство тем отлично от других религий, даже от восточных, что те, в сравнении с ним, все же имеют некоторое сходство с западными, так что невольно рождается вопрос: религия ли это?Этот вопрос мы лучше всего решим из рассмотрения происхождения конфуцианства, или, лучше сказать, всякий может решить по-своему, потому что у всякого может быть свое понятие о религии…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга – головокружительная попытка осмысления древнего наследия буддизма с точки зрения современного человека западной культуры: что может дать буддизм обычным людям, как воплотить буддийские принципы в своей жизни, чему учил реальный Будда. Стивен Бэчелор прошел 37-летний путь постижения буддизма – от монаха, учившегося теории и практике буддизма у лучших тибетских учителей, до мирянина-писателя и преподавателя, ведущего медитативных групп. Русское издание этой знаменитой книги иллюстрировано рисунками известного буддийского художника Ричарда Бира.
Соборное устроение реальности — неразрывная связь равновеликих начал соборности, личности и свободы. В силу своей экклезиологической природы, соборность — лишь ориентир, а не норматив для социальных моделей, но это может быть ценный и корректирующий ориентир. Сегодня, с кризисом и уходом классической метафизики, с отбрасыванием идеологии радикального секуляризма, западная мысль ищет нового понимания личности и новых оснований для политической философии, пытается заново завязать диалог с религиозным сознанием.
В этой статье анализируется один из самых значительных элементов антропологии растафарианства — dreadlocks. Эта причёска важна для всех растафари. В этом исследовании были проанализированы отношение растафари к dreadlocks и их символика. Опираясь на полевой материал, представленный в работах западных исследователей (Gerald Hausman, Barry Chevannes, Noel Leo Erskine, Ras Steven, Werner Zips), интервью и биографии растафари, мы можем сказать, что dreadlocks — символ веры и спасения. Эта причёска утверждает новую судьбу человека — растафарианскую судьбу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.