Мифология Петербурга - [27]

Кроме имен жертвователей фольклорные названия петербургских культовых сооружений сохранили имена и других славных петербуржцев. Так, одну из старейших в Петербурге церковь во имя Святого Пророка Илии при Пороховых заводах, выстроенную в 1781–1785 годах предположительно по проекту И. Е. Старова и до сих пор украшающую панораму шоссе Революции, называют «Суворовской». Согласно легендам, в ней венчался великий полководец. А Конюшенную церковь, где в феврале 1837 года отпевали А. С. Пушкина и откуда гроб с его телом был увезен для захоронения в Святогорский монастырь, в обиходе петербуржцы зовут «Пушкинской».

Сложилась определенная закономерность. Чем сложнее были периоды городской истории, тем чаще руководители города становились героями городского фольклора. В послевоенном Ленинграде – Петербурге таких периодов два: пресловутый период застоя, олицетворением которого стал первый секретарь Ленинградского обкома КПСС с 1970 года Григорий Васильевич Романов (р. 1923) и годы наиболее бурного развития российской демократии, на который приходится деятельность первого мэра Петербурга – Анатолия Александровича Собчака. О Романове сложено достаточно большое количество легенд и анекдотов, о которых мы, в силу того, что это выходит за рамки книги, говорить не будем. Напомним только о фольклоре, связанном непосредственно с его именем.

Чванливого и напыщенного Григория Васильевича ленинградцы с ядовитым сарказмом называли: «ГэВэ», а дом на улице Куйбышева, № 1/5, где он проживал, – «Домом Гришки Романова». По аналогии с «Домом Гришки Распутина», что на Гороховой улице. Но одно из самых ярких народных названий заслужила так называемая Дамба – комплекс защитных сооружений нашего города от наводнений. Идейным организатором строительства Дамбы был Романов. В народе она так и называлась: «Дамба Романовна».

Легенд о Собчаке сложить не успели. Слишком короткое время руководил он городом. А, главное, вся его общественная деятельность, благодаря изменившейся политической обстановке в России, была на виду. Тайн, традиционно провоцирующих возникновение легенд, было мало, да и те тут же с помощью средств массовой информации становились явью. Легенд не осталось. Но ехидных насмешек, добродушных острот, веселых каламбуров и откровенно циничного зубоскальства было достаточно. В том числе благодаря его неординарной фамилии, так легко поддающейся трансформации.

Все понимали, что Собчак олицетворял власть. Поэтому лозунг: «Собчачья власть – собачья жизнь», несмотря на неимоверные усилия левых радикалов, был адресован не столько лично ему, сколько власти вообще, власти как таковой. Так же как и формула жизни большинства выбитых из привычной колеи партрабочих и совслужащих: «Собчачья жизнь». Правда, в пылу полемики, разгоревшейся в 1991 году вокруг предполагаемого объявления Петербурга зоной свободного предпринимательства (ЗСП), особенно непримиримые в споре и неразборчивые в словах оппоненты расшифровывали аббревиатуру ЗСП: «Зона Собчаковского Произвола». Но это были всего лишь малые эпизоды в большой борьбе, и вряд ли запомнились кому-либо в Петербурге. Но вот микротопоним «Собчачьи выселки», как стали называть наиболее удаленные от центра районы массового жилищного строительства, остался, надо полагать, надолго в фольклорной летописи города.

Как мы уже говорили, были и веселые безобидные каламбуры. Пародируя намечавшиеся уже тогда, но еще неуклюжие хозяйственные связи между Петербургом как самостоятельным субъектом Российской Федерации и независимой Украиной, президентом которой в то время был Л. М. Кравчук, петербургские острословы предложили актуальный лозунг: «Бизнесмены Киева и Петербурга, создадим новую фирму „Собчук и Кравчак!“».

До того как стать мэром, Собчак работал председателем Ленинградского совета народных депутатов. Председателем исполкома Ленсовета в то время был А. А. Щелканов – общественный деятель, порядком подзабытый современными петербуржцами. Обратимся к городскому фольклору. Вспомним, как бесславно закончилась великая партийная битва с «зеленым змием», как на безбрежном пустынном поле этой исторической брани, словно грибы после дождя, выросли ларьки и ларечки, лотки и прилавки, где услужливые коробейники предлагали винно-водочные изделия неправдоподобно широкого ассортимента. Но самым любимым кушаньем петербургских алкоголиков и тогда оставалась родная русская водочка привычного разлива: пол-литра и маленькая, которые на языке освободившихся от политической опеки обывателей назывались: «Собчак и щелканчик».

12 июня 1991 года в ходе проведенного в Ленинграде референдума 54 % горожан решительно высказались за возвращение городу его исторического названия. Город вновь стал Санкт-Петербургом. Более полугода, предшествовавшие этому событию, были ознаменованы острейшей борьбой мнений, непримиримым противостоянием сторон и небывалой творческой энергией всех без исключения ленинградцев. Фонтаны народного творчества, что называется, били ключом. Диапазон вариантов и предложений названия города варьировался от Петербурга, предлагавшегося воинственными атеистами, кажется, единственно ради отрицания ненавистной приставки Санкт, до примирительного Невограда. Конечно, такой всплеск мифотворчества был спровоцирован предстоящим референдумом. Но и на протяжении всей истории Петербурга название его в фольклоре всегда претерпевало изменения – то ли просто в угоду тем или иным социальным условиям, то ли для более яркой, более выразительной характеристики этих условий. Причем, чаще всего для этого использовались имена власть имущих.