Миф о вечной любви - [48]

– Современные люди слишком рациональны, чтоб сходить с ума из-за пустяков, – Санька провоцировала ее на контрдоводы и добилась своего:

– Это ты слишком молода, чтоб судить. Я тут насмотрелась на такие страсти, последнее время они просто кипели, прямо скажу, как в жерле вулкана лава.

– Страсти?! – удивилась девушка. – А в чем они выражались? И когда начались? Ну, расскажите, расскажите, а?

– С восьмого сентября у нас пошла черная полоса, когда Рудольф позвонил и сказал, что уезжает в командировку. В какую?! Я же выписываю командировочные, расходные выдаю, билеты заказываю. Командировки не намечалось. Тогда-то и начали выходить реки из берегов…

Обычно офис пустовал, но на восьмое был запланирован отчет, управляющие предприятиями собрались в полном составе. Времени не теряли, у каждого в офисе стоял стол с компьютером, а у себя на предприятиях они имели отдельные кабинеты. Парни подчищали документацию, созванивались с нужными людьми – работа не терпит даже пятиминутного простоя. Рудольф сносно платил за трудовые подвиги, по этой причине у него задерживались надолго и терпели его своенравие.

Хозяин запаздывал, чего за ним не водилось, кто-то вскользь заметил, что нет Ии, притом присутствующие коллеги недвусмысленно скосили глаза на Бориса. Он главный и тайный воздыхатель, однако тайный – понятие относительное. Боря думал, что никто не догадывается о его страданиях. Но как же схожи с ним Ия с Рудольфом, эти тоже так думали… а все знали. Такова жизнь: ничего не утаишь от зоркого ока и наблюдательных натур в родном коллективе.

– Ребята, совещание переносится на три дня, – оповестила всех Римма Таировна. – Звонил Рудольф Тимофеевич, он строчно выехал в транспортную компанию.

– Один? – зачем-то осведомился Андрей.

– С Ией, – сказала Римма Таировна без какого-либо подтекста, она свято блюла заповедь: о работодателе ни слова плохого, ни даже междометия. – Ия отвечает за этот сектор, она обязана быть в курсе.

Языки с трудом держались за зубами. А Андрей – тридцатипятилетний острослов с жуликоватой внешностью лисенка – был наименее сдержан, впрочем, ничего порочащего он не сказал:

– Не только. Она еще и лицо фирмы, а красивой женщине проще договориться с упрямыми и нечестными партнерами.

– На что ты намекаешь? – взвинченно спросил Борис.

Двое из сообщества управленцев похватали свои кейсы и бросились наутек, не желая становиться очевидцами перемывания костей шефа, ведь свидетелей, как известно, убирают. Андрей мгновенно потерял кураж, ему нужна была аудитория, зрители, перед которыми можно блеснуть остроумием. Бухгалтерша не оценила бы его юмора из-за склада ума, задержавшегося на шутках прошлого века, не говоря уже о Борисе, потерявшем голову от страсти.

– Ты слышал намек? – наигранно изумился Андрей, поднимаясь со стула. – Странно, я не делал намеков. Всем пока.

Зажав папку под мышкой, он поднял свободную руку вверх, так и вышел – торжественным маршем. Борис вынул из пачки сигарету и мял ее, задумавшись. Он самый молодой из помощников, ему нет и тридцати, к тому же внешне очень яркий парень. Римма Таировна питала к нему материнские чувства, из лучших побуждений она и посоветовала:

– Ты бы не давал повода…

– Какого? – вскинул он на нее темные глаза, не понимая.

– Сам знаешь, – смутилась она, но мало кто умеет вовремя остановиться. – Этот Андрей… ему лишь бы позубоскалить, а ты злишься. Между прочим, и он за Ией ухлестывал. Никому не нравится отставку получать, тем более Андрей себя очень высоко ценит, оттого он и цепляется к ней. Пусть спасибо скажет, что Ия мимо ушей пропускает его подковырки, другая уже нажаловалась бы шефу, и где бы он был?

– Все равно Руди бросит ее, как бросал всех раньше, он ведь женат, – пробубнил Борис сквозь зубы.

– Ну, жены еще никому не мешали… Боря, вот зря ты, ей-богу, зря. Ия старше тебя, а женщина даже с ровесником смотрится…

Она осеклась, а Борис вылетел из офиса, как пуля, впервые он проявил столь явно свое отношение к Ие. Глупый мальчик. С подобной страстью Римма Таировна не познакомилась (к счастью!) за всю свою долгую жизнь. Но точно знает, что она проходит, – видела. И результат страсти лицезрела – отрезвление, руины, пустота. Зачем это нужно?

Санька все мотала на ус, выведав много интересного у словоохотливой женщины, не подозревавшей истинную цель девчонки. Она узнала адреса обоих ухажеров и Константина, которого непременно собиралась навестить, причем Римма Таировна даже не поняла, как Санька раскрутила ее. Бухгалтерша переживала обе смерти так, как будто погибли ее родственники, а не все любят переживать в одиночестве. Иногда требуется выплеснуть страдания на аудиторию, состоящую хотя бы из одного-двух человек, тут-то и лови каждое слово. Римма Таировна сама коснулась конфликта Рудольфа с Варгузовым, Саньке не пришлось произносить эту фамилию, вызывая нездоровое любопытство, правда, суть конфликта для нее осталась закрыта.

– Вы рассказывали следователям обо всем этом? – полюбопытствовала Санька.

– Нет, что ты. Ребят забрали бы, допрашивали, не дай бог, заподозрили бы! А ничего страшного между шефом и подчиненными не происходило, подобные конфликты у всех бывают. Подумаешь, с работы выгнали! Подумаешь, одну и ту же женщину возжелали! А кто из молодых людей не дрался? Из-за таких мелочей не убивают. Зачем же брать грех на душу?