Миф о рождении героя - [4]

Более того, даже имея по этому поводу определенное мнение, Фрейд не спешил его обнародовать. Существует версия, что Ранк не является единоличным автором Мифа о рождении героя. В качестве органической составляющей сюда входит статья пожелавшего в данном случае сохранить инкогнито Фрейда Семейный роман невротика. Свою причастность к работе над Мифом о рождении героя Фрейд, тем не менее, косвенно выразил. На одном из традиционных заседаний Венского психоаналитического общества (25 ноября 1908 г.), посвященном обсуждению готовящегося к изданию сочинения Ранка, Фрейд с достаточно неожиданным для всех присутствующих пылом принялся его защищать. Вот фрагмент из стенограммы его выступления: “Эти мифы являются комбинацией двух противоположных мотивов, оба из которых подчинены главной теме — защите индивида посредством героя. Два мотива это: (1) благодарность и нежные чувства по отношению к родителям, и (2) восстание против отца. Здесь, однако, конфликт с отцом берет свое начало не в сексуальном соперничестве за мать, а в отцовском утаивании сексуальных процессов, связанных с рождением” (Minutes of the Vienna Psychoanalytic Society, N.Y., 1962-75, vol.2, p.72). Обильный мифологический материал, собранный Ранком, по мнению Фрейда, как нельзя лучше подтверждал его излюбленную идею относительно изобретаемых детьми теорий, объясняющих механизм рождения. (Нежелание Фрейда обнародовать свое участие в данном проекте связано, вероятнее всего, с его в целом настороженным отношением к мифологическим изысканиям как таковым)*

В целом на предвоенные годы приходится расцвет творческого сотрудничества Фрейда и Ранка. Так в 1914 году Ранк по просьбе Фрейда написал специальный раздел о снах в мифологии и литературе для четвертого, переработанного издания Толкования сновидений. Кроме того Ранк долгое время фактически выполнял обязанности личного секретаря Фрейда. Однако начавшаяся война внесла существенные коррективы в их отношения. В январе 1916 года Ранк был переведен в Краков для издания тамошней центральной аналитической газеты и на протяжении всех оставшихся военных лет бывал в Вене лишь изредка. Лишившись такого дисциплинированного и работоспособного помощника, Фрейд, как он сам признавался, испытывал огромные затруднения, поскольку очень сильно зависел от помощи со стороны Ранка в делах редакционных и издательских. Однако эти годы в Кракове имели тяжелые последствия и для самого Ранка. По словам Эрнста Джонса, в его характере произошли значительные изменения, он перенес два очень сильных приступа депрессии, оказавшиеся предвестием его будущей тяжелой болезни. Джонс пишет: “...фактически это были две разные личности — до и после войны. Я никогда не видел, чтобы кто-то менялся так сильно. Вероятно, его происхождение из более низкой социальной страты объясняет, в сколь тягостной атмосфере он пребывал все эти годы” (E.Jones: Life and Work of Sigmund

Подробно природа этого беспокойства рассматривается в моей книге Мифологическая революция в психоанализе (Киев, Наукова думка, 1996).

Freud, N.Y., vol.2). Другой причиной расстройства мог быть дефицит контактов с Фрейдом, который в каком-то смысле, видимо, выступал для Ранка личным психоаналитиком.

Но помимо этого, изоляция подспудно готовила и серьезные изменения в научных воззрениях Ранка. Судя по всему, именно в военные годы у него начали вызревать идеи, которым суждено было отвлечь его от выполнения программы, начертанной вождем психоанализа. После окончания войны Фрейд сформулировал в качестве одной из приоритетных задач некогда созданного “тайного комитета” руководство все более расширяющимся психоаналитическим движением. Особо его интересовало развитие психоанализа за океаном. Фрейд и сам понимал, что ввиду своеобразного пути развития экспериментальной психологии в Америке о полном контроле из Европы здесь говорить уже не приходится, однако к этому добавилось и совершенно неожиданное затруднение, виновником которого оказался один из самых преданных его учеников и единомышленников — тот самый “малыш” Ранк. В отличие от своего учителя, которым в начале 20-х годов овладел глубокий пессимизм относительно перспектив аналитической терапии, Ранк решился на поиск новых техник. Прибыв в США, он обнародовал свое намерение направить психоанализ по пути, который не согласовывался с политикой комитета. Вместо того, чтобы заняться пропагандой идей Фрейда, Ранк предложил Нью-йоркскому психоаналитическому обществу, испытывавшему в ту пору глубокий организационный и теоретический кризис, свою независимую программу психоаналитических исследований.

Во-первых, Ранк привез в США развивавшуюся им совместно с Ференци идею о более активной роли аналитика в процессе лечения. (Сформулирована в брошюре Ferenczi S., Rank О.: Entrwicklungsziele der Psychoanalyse, Leipzig, Wien, Zurich — Internationale Psychoanalytische Verlag, 1924). Так же как и Ференци, Ранк чувствовал, что лечение вместо того, чтобы строиться на живом эмоциональном переживании, стало излишне интеллектуализированным, что слишком много внимания уделяется прошлому, и в холодной атмосфере ретроспективного анализа пациент оказывается не в состоянии выразить свои чувства. Отсюда следовали два взаимосвязанные нововведения. Если прежде целью анализа было разоблачение инфантильной амнезии, то новый подход базировался на положении, гласящем: “прошлое важно лишь постольку, поскольку оно переживается как витальная составляющая настоящего”. Отсюда — утверждение значительно большей роли аналитика (являющегося не отстраненным наблюдателем, а непосредственным соучастником этого актуального состояния пациента), личные особенности которого являются важнейшим аспектом анализа.