Миф машины - [95]

Из-за отождествления личности царя с безличным, а главное, неумолимым порядком небес, царская власть получила в свое распоряжение огромное, чрезмерное количество энергии: политическое могущество самодержца, опиравшееся на оружие и войско, расширилось еще и благодаря тем стихийным сверхъестественным силам, которые ему приписывались. Такое положение вещей утвердилось в Египте, где царская власть приобрела наиболее абсолютный характер и наиболее самоуверенно отождествила себя с божеством — благодаря близкой ассоциации с древнейшими органическими жизненными энергиями, то есть с наиболее ранними проявлениями сына Гора, и его отца, Осириса, бога растительности, научившего людей земледелию и ремеслам. В системе символов царь изначально изображался быком — этим живым воплощением физической силы и сексуального плодородия, которое, несомненно, связывалось в подсознании со Священной Коровой — Хатхор, являвшейся одновременно богиней домашнего скота и луны.

Боги луны, солнца, ветра, как замечает Элиаде, возникли из «...небесной иерофании (высота, яркость, ослепительность неба, дождь): шумерский небесный бог ан сделался главнейшим божеством вавилонян, и его храм в Уруке назывался Небесным домом.» Такое пристальное внимание к космическим силам было здравым истолкованием положения самого человека — то есть, его зависимости от не подвластных ему физических явлений. Если палеолитическое отождествление с животным миром и неолитическое погружение в сферу пола по-прежнему сохранялись, то небесные религии отличались большей возвышенностью. Созерцание далеких небес, осознание неизмеримой протяженности времени могли лишь зарождаться в более ранних культурах: за исключением круглых амулетов и костей с вырезанными изображениями, в пещерном искусстве не имеется никаких вразумительных следов подобного интереса.

Новый интерес к высокому, далекому, правильному, регулярно повторяющемуся, предсказуемому и исчислимому совпал с зарождением царской власти; однако и прежние взгляды на мир не так-то легко уходили в прошлое. Напротив, наиболее обманчивые представления симпатической и словесной магии по-прежнему сохраняли силу и связывались с пантеоном небесных богов: слово продолжало казаться настолько важным, что в одном сказании богиня Исида пытается добиться власти, с помощью волшебства узнавая тайное имя Атума. Туринский папирус эпохи девятнадцатой династии (1350–1200 гг. до н. э.), из которого стала известная эта легенда, сам служил заговором, и написанные на нем слова повторяли для исцеления от змеиного укуса.

Но в конце концов небесные боги закрепили за собой полное господство. Небесные явления, измерявшиеся со все возраставшей тщательностью и точностью, убеждали человека в существовании упорядоченного мира, который хотя бы частично возвышался над первородным хаосом или человеческим капризом. В качестве главного представителя этих небесных сил — по крайней мере, в пределах собственных территорий, — царь должен был повсюду поддерживать порядок. Понятие порядка, некогда ограничивавшееся лишь сферой племенного ритуала и членораздельной речи, отныне сделалось всеохватным.

Со временем вавилоняне стали накладывать то же понятие предопределенного порядка и на плоскость якобы случайных событий повседневной жизни: определяя ход и положение планет в миг рождения человека, они таким образом предсказывали весь ход его будущей жизни. Биографические данные, необходимые для подобного вычисления, опирались на систематические наблюдения. Таким образом, из института божественной царской власти родилась не только математическая регламентация, но и научный детерминизм. Основные математические и научные начала в астрономии были заложены задолго до ионийских натурфилософов VI века до н. э. Это была совокупность рациональных прозрений и иррациональных предположений, которые породили новую технологию власти.

Прежде чем обратиться к рассмотрению последствий такой перемены, давайте выясним, как действовали те же явления в совершенно иных географических и социальных условиях. Если мифу о божественной царской власти предстояло овладеть силами цивилизации и впоследствии перерасти в производный от него «миф машины», то было крайне важно, чтобы он оказался способен преодолеть чисто местные обстоятельства и извлечь выгоду из различных культурных условий. Что любопытно, на протяжении позднейших эпох институт царской власти проник в более примитивные племенные общины; а вдобавок, этот технический и социальный комплекс так или иначе распространился по всей планете — от Китая и Камбоджи до Перу и Мексики.

Ниже я вновь обращусь к свидетельству, весьма компетентно исследованному Анри Франкфортом, — чтобы прийти совсем к другим выводам.

4. Укрепление Месопотамии

В Месопотамии царская власть возникла примерно в то же время, что и в Египте (правда, ни в первом, ни во втором случае не удается точно датировать самое раннее ее проявление). Древний шумерский владыка Лист не выражает ни малейшего сомнения касательно происхождения царской власти: она «снизошла с небес». Это означает, что царская власть с самого начала являлась религиозным феноменом, а не просто утверждением физической доблести и организованной воинской силы, или каким-нибудь расширением всеми чтимого авторитета предков.