Миф «Ледокола»: Накануне войны - [30]

Возникновение плана «Барбаросса)» — приверженность обязательствам?

Хотя Англия продолжала оставаться для Гитлера главной стратегической целью, на первое место в его размышлениях постепенно вышла Россия⁷. Неудовлетворительные действия Красной Армии в Финляндии и Польше продемонстрировали ее слабость в военном отношении, которая еще более увеличилась в связи с чистками. Непрочные позиции России на международной арене провоцировали Гитлера направить агрессию на восток. Россию исключили из Лиги наций, она находилась на грани военного конфликта с Англией и тем не менее стремилась расширить свое влияние в регионах, которые немцы считали для себя жизненно важными. Еще до начала кампании Германии против Франции наметилось значительное охлаждение в отношениях Германии с Россией⁸. Однако эти небольшие подвижки не обрели четкой формы даже после впечатляющей и легкой победы над Францией. Победа упрочила позиции Гитлера как национального лидера и главнокомандующего вооруженными силами, поскольку унижение, испытанное Германией из-за навязанного ей Версальского договора, было отомщено. Однако победа не была полной, так как Англия продолжала сопротивление. Гитлер не спешил предпринимать какие-либо действия, а решение двинуться против России еще не созрело.

Вначале, после капитуляции Франции в Компьенском лесу, Гитлер попытался возродить свои первоначальные планы и заключить с Англией мирное соглашение. Оно фактически совпадало с намерением сократить армию до размеров мирного времени⁹. Однако уверенность Гитлера в том, что он может «поставить англичан на колени» и одержать либо военную победу, либо — что было бы еще лучше — заключить с ней драконовский мирный договор, не оправдалась. Демобилизация была отложена, а программа вооружений ориентирована против Англии.

Тем не менее вероятность войны с Россией встала в повестку дня одновременно с продолжением войны с Англией. Что касается Гитлера, то перед ним стояла альтернатива: либо добиваться господства в Европе политическими средствами, чтобы заставить Россию удалиться от континентальных дел и отказаться от сфер ее традиционного влияния в Юго-Восточной Европе, либо сокрушить Россию силой. Гитлер решил действовать в обоих направлениях. 21 июля он проинформировал своих генералов, что если операция «Морской лев» не завершится к сентябрю, ему придется осуществить «иные планы». Генералу Браухичу была поручена предварительная подготовка кампании против России, рассчитанной на весну будущего года.

Выбор России в качестве противника не был продиктован исключительно идеологическими мотивами. Прекрасно понимая, что германский флот уступает английскому и форсирование Ла-Манша сопряжено с большими трудностями материально-технического характера, Гитлер предпочитал повторить свой недавний блестящий успех, опираясь на сухопутные силы. Он связывал обе кампании воедино и оправдывал этот шаг тем, что демонстрация силы на Востоке могла бы убедить Англию в бесполезности сопротивления. Упиваясь лаврами победителя Франции, Гитлер, видимо, не учитывал размах нового начинания. Он успокаивал Кейтеля, утверждая, что по сравнению с предыдущими кампаниями война с Россией будет «детской прогулкой»¹⁰.

Полагают, что и ранее Гитлер говорил о кампании против России, однако это не подтверждается конкретными фактами. Генералы, выступавшие в свое время с необоснованными, как оказалось, опасениями по поводу французской кампании, теперь были на редкость сговорчивы в отношении России. Поэтому, когда Гитлер 21 июля выступил с этой идеей, Браухич смог представить ему общий план ограниченного стратегического наступления против России в 1941 году с использованием от 80 до 100 дивизий. Спустя десять дней, выступая в Оберзальцберге, Гитлер подтвердил решение «покончить с Россией» в 1941 году¹¹.

В своих беседах и выступлениях Гитлер вводил собеседников в заблуждение. Использованный им в Оберзальцберге тезис о том, что Сталина следует сокрушить, чтобы убедить англичан в нереальности надежд на Россию, неоднократно использовался для умиротворения военных и отвлечения их от мысли о том, что нападение на Советский Союз означает войну на два фронта. В этом Гитлер не был оригинален; интересно, что Наполеон также пытался заверить своего посла в Москве, когда в 1811 году стали распространяться слухи о неизбежности войны: «Вы ведете себя, как русские; вы ничего не видите кроме угроз, ничего кроме войны, тогда как это всего-навсего передислокация сил, необходимая, чтобы заставить Англию еще до истечения шести месяцев добиваться приемлемых для себя условий»¹². Дневники Геббельса свидетельствуют, что Гитлер также прибегал к такого рода аргументам, когда считал это выгодным, в отношении Франции и Греции. Совершенно ясно, что Гитлера всегда манила война с Россией по идейным соображениям. Возможно также, что в конце лета 1940 года время стало диктовать ему необходимость такой кампании. Однако устная директива, данная в конце июля, носила весьма неопределенный характер и вместо оперативных указаний определяла лишь общие цели¹³.

Нападение на Россию не следует таким образом считать заранее решенным вопросом из-за того, что в конечном счете оно состоялось. Одновременно действовали противоположные тенденции. Вторая половина 1940 года была фактически переломным моментом войны; историки до сих пор, бросая взгляд в прошлое, недооценивают сложности стратегического и политического положения. Преобладает тенденция сбросить со счетов различные альтернативы, открывавшиеся перед Гитлером, объясняя его действия заранее выработанной политикой, исключавшей любые варианты. Однако, существование этих альтернатив означало, что в обстановке, сложившейся после падения Франции, Сталин мог попробовать приспособиться к изменяющимся обстоятельствам, держа одновременно армию в состоянии боевой готовности.