Мидлштейны - [6]
Большая Эди Герцен.
— Правда, в крупных девках что-то есть. Даже в очень крупных, — сказал Абрахам.
— Вот и я о том же, — ответил Номан.
Эди даже не знала его имени.
Номан на диване. Абрахам в цокольном этаже. Родители спят наверху.
Эди совсем недавно пристрастилась к ночным перекусам. Весь день говорили об Израиле и Меир. Отец выкурил пачку «Пэлл Мэлл» и забыл поесть. У них осталась половина ржаного хлеба, а между кусками ржаного хлеба можно положить столько вкусного. Все это лежало в холодильнике, на кухне, рядом с гостиной.
Эди на цыпочках спустилась — ковролин, плитка, линолеум. Кто-то курил, но ей было все равно. С тех самых пор она всегда вспоминала о сигаретах, когда садилась поесть. Всю жизнь ненавидела и любила их запах.
Она сразу, не оборачиваясь, поняла, что свет включил Номан. Он сел за стол. Рта не успел открыть, а Эди уже знала, в чем дело. Она давно могла бы к нему подойти, провести пальцем по распухшим губам. Девчонки делали так все время, это считалось в порядке вещей. Половина класса вдруг превратилась в хиппи. Ее родители по-прежнему любили друг друга, держались за руки, сидя за столом, целовались утром и вечером. В том, чтобы хотеть кого-то, нет ничего дурного, если это правильный человек. Но Эди взвесила Номана и невысоко его оценила.
Где уж было ему догадаться? Он слишком много думал о ее весе, о том, каково это — сжать ее задницу, уткнуться в груди, прижать их к щекам. Каково спать с девчонкой бесплатно? А еще он думал о водке. Работа мало его тревожила.
Той весной мать наняла человека подстричь кусты, им придали необычную форму, и в боковом окне темнела зеленая спираль, залитая лунным светом. Между кусочками хлеба — ростбиф и салат из капусты с майонезом. Эди села за стол и начала есть. Номан снова закурил. Она его не боялась.
— Ты всегда голодная, — сказал Номан, злой, но не унывающий, одинокий иммигрант, что засыпал на скользком диване и неизменно просыпался на полу, хорошо хоть падение смягчал ковролин. — Все время тянешь что-нибудь в рот.
«Молчи», — подумала Эди.
Ее отец устроил Номана уборщиком, чистить школьные туалеты в Уиннетке.[6]
Салат был жирный и кисловатый.
Номан глубоко, пьяно затянулся и выпустил дым через нос. Он явно себя не контролировал. Эди во многих смыслах — тоже. Она его жалела. И все-таки уж лучше ему было промолчать.
— Может, лучше сунуть в рот кое-что другое? — спросил он.
— Стану я трахаться с тем, кто чистит сортиры.
— Для тебя и такой — удача. Потаскуха.
Эди продолжала есть. Она не торопилась, потому что хотела утолить голод; потому что сидела у себя дома, и здесь она была королевой; потому что женщины держат мир в кулаке. Доев бутерброд, Эди завизжала, сама удивляясь, каким пронзительным получился крик. Он разбудил мать с отцом и еще полквартала. В окнах гостиных и спален вспыхивали огни, все суетились, все волновались — все, кроме Абрахама, который снял на ночь слуховой аппарат и проспал весь переполох. Эди ни капельки не жалела. С ее точки зрения, никакой трагедии не случилось.
Ива
Свекровь Рашели чувствовала себя неважно. Назвать эту женщину хилой не поворачивался язык: ростом Эди была метр восемьдесят. В шелковых домашних платьях ее тело напоминало гигантское яйцо, и казалось, что в них она сама светится. Тем не менее, полгода назад Эди поставили стент в гниющее бедро — осложнение диабета, — а через несколько недель ей предстояла вторая операция. Кроме того, у свекрови почернели два зуба. Рашель не на шутку заволновалась, а еще ей стало противно. И все же она никак не могла начать этот разговор.
Вообще-то это было не ее дело — напоминать Эди о зубной гигиене. И без того хватало забот — хозяйство, дети, подготовка к бней-мицве.[7] (Все знали, что Рашель устраивает бней-мицву: ее парикмахер и тренер по пилатесу, учитель танцев, которого наняли для Эмили и Джоша, подруги, дотянувшие с рождением детей до тридцати. «Думаете, вы заняты? — говорила Рашель бывшим сокурсницам. — Это все цветочки».)
Она как могла поддерживала свекровь. Часами сидела в больнице вместе со свекром, Ричардом, и мужем, Бенни. Когда у Ричарда было много дел в аптеке, Рашель возила Эди по врачам и за продуктами. Готовила у них дома еду, терпеливо слушала, как Эди и Ричард препираются из-за всяких мелочей — кондиционера для белья, газона, домашних расходов. Споры всегда кончались одинаково: Ричард уходил, махнув рукой, Эди поворачивалась к Рашели, говорила вполголоса: «Брак — что птичья клетка», а потом изображала, будто чирикает.
Рашель поступала так ради мужа, ради семьи. Если уж надо, она все сделает, что ей стоит?
Однако среди обязанностей матери, жены и хозяйки не значились разговоры о гнилых зубах.
— Почему твой отец молчит? — спросила мужа Рашель. — Он что, не замечает?
Был поздний вечер, дети уже легли спать, отправив друзьям последние эсэмэски. Рашель и Бенни стояли на заднем крыльце. Он не спеша докуривал сигарету с марихуаной, Рашель дрожала, как дорогая породистая собачка. Они, наверное, с ума сошли, ведь январь на дворе. Бассейн укрыли брезентом. Прежде чем выйти, пришлось надеть огромные дутые куртки.
Андреа — дизайнер, бывшая художница, пристрастившаяся к алкоголю и сознательно решившая никогда не иметь детей. Но у всех окружающих совсем другое мнение по поводу того, какая жизнь должна быть у тридцатидевятилетней женщины. Через некоторое время Андреа узнает, что ее новорожденная племянница неизлечимо больна и семье Берн придется пересмотреть свои приоритеты. Как поведет себя сама Андреа? Изменит ли она отношение к семье?..
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Семейная жизнь Грас и Тома выдержала испытание первым ребенком, но рухнула после рождения мертвого сына. Фанатичная борьба со старением и ревность к молодой няне-польке отняли у Грас все – любовь мужа, доверие детей, душевный покой. Отныне ей есть что скрывать.«Грас» – это захватывающий роман с непредсказуемым сюжетом. Мораль его проста: ни у одной тайны нет срока давности. И как бы надежно скелеты ни прятались в своих тайниках, рано или поздно они оттуда выберутся. Даже если вместо шкафов они замурованы в стенах семейного особняка.