Мичман Болито - [7]
Открылась внутренняя дверь, и вестовой произнес:
— Сюда, сэр. — В его взгляде, брошенном на Болито, читалось что-то вроде отчаяния.
Большая каюта. Держа под локтем украшенную плюмажем шляпу, Болито стоял внутри и озирал обширные владения капитана. Каюта была роскошной, и это ощущение усиливалось при взгляде на высокие окна кормовой галереи. Соляной налет и брызги так испещряли их, что в сером свете восхода они напоминали витражи кафедрального собора.
Капитан Бивз Конвей сидел за большим столом, не спеша перебирал стопу документов. Под рукой у него парила чашка с чем-то горячим, и в свете раскачивающегося фонаря Болито разглядел, что на капитане уже чистые сорочка и бриджи, а синий мундир с широкими белыми отворотами аккуратно расстелен на скамейке рядом со шляпой и непромокаемым плащом. Во внешнем виде командира корабля ничто не говорило о том, что он только что вернулся с продуваемой штормовым ветром палубы. Капитан поднял взор и внимательно, но без интереса оглядел Болито.
— Имя? — произнес он.
— Болито, сэр. — Голос мичмана утонул в просторе помещения.
— Понятно.
Через маленькую дверцу в каюту проник клерк, и капитан слегка повернулся ему навстречу. В свете фонаря и косых лучах, падающих из окон кормовой галереи, его профиль казался строгим и благородным, зато взгляд был жестким и цепким. Он стал что-то говорить Скроггсу, голос его звучал монотонно. Впрочем, о предмете разговора Болито имел лишь весьма отдаленное представление.
Повернув голову, мичман впервые за долгое время увидел свое отражение — в большом, с позолоченной рамкой, — зеркале. Не удивительно, что вестовой беспокоился. Для своих лет Ричард Болито был рослым и худым, а его черные как смоль волосы лишь оттеняли бледность лица. Во флотском мундире, купленном полтора года назад и сделавшимся коротковатым, мичман напоминал скорее бродягу, чем королевского офицера.
Болито вдруг понял, что капитан обращается к нему.
— Так, мистер мичман, хм-м… Болито, в силу непредвиденных обстоятельств мне, похоже, придется положиться на ваше умение в части содействия моему клерку, пока мистер Маррак не излечится от своей, хм-м, травмы. — Он равнодушно оглядел Болито. — Каковы ваши обязанности в моем экипаже?
— Нижняя батарейная палуба, сэр, а во время парусных учений я вхожу в дивизион мистера Хоупа.
— Ни одно из этих занятий не требует от вас выглядеть как денди, мистер хм-м… Болито, но я хочу, чтобы на моем корабле все офицеры подавали собой прекрасный пример, независимо от рода их обязанностей. Как младший офицер вы должны быть готовы ко всему. И куда бы не привела вас служба на этом корабле, вы не только представляете Королевский флот, вы являетесь Королевским флотом.
— Ясно, сэр. — Болито решил попробовать еще раз. — Мы были наверху, убирали паруса, сэр, и …
— Да, — губы капитана искривились, что можно было принять за улыбку. — Этот приказ отдал я. Я провел на палубе несколько часов, прежде чем счел его необходимым. — Он достал из кармана тонкие золотые часы. — Возвращайтесь в свою каюту на орлоп-деке и приведите себя в порядок. Через десять минут я жду вас здесь. — Часы со щелчком закрылись. — Не опаздывайте.
Это были самые короткие десять минут в жизни Болито. С помощью Старра и Дансера, под стоны несчастного Идена, опять выбравшего момент заболеть, Болито вовремя добрался до кормы и оказался лицом к лицу с тем же самым часовым у двери. Обнаружилось, что большая каюта уже полна посетителей. Здесь были лейтенанты с запросами или рапортами о повреждениях во время шторма. Штурман, который, насколько понял Болито, собирался высказать доводы за или против возможного повышения одного из своих помощников. Майор Дьюар из морской пехоты, со щеками, не уступающими алому цвету его мундира. И даже казначей, мистер Поуленд, истинный образчик дельца-проныры. Капитан, похоже, нужен был всем. А ведь еще только брезжил рассвет.
Клерк бесцеремонно усадил Болито за небольшой стол у кормового окна. Снаружи, через толстое стекло виднелось темно-серое море с чередой высоких волн, украшенных белопенными хребтами. У высокого кормового подзора «Горгоны» кружилась стайка чаек, ожидающих, когда кок выбросит за борт какие-нибудь отходы. Болито ощутил спазм в желудке. Несчастные, подумал он — немногого дождешься от кока и скаредного казначея.
До него доносились обрывки разговора капитана с Лэйдлоу, хирургом. Речь шла о пресной воде и о промывке пустых бочонков для подготовки их к долгому плаванию. Хирург был человеком с неизменным выражением усталости на лице, глубоко посаженными глазами и постоянно сутулившимся. Проистекало ли последнее от слишком долгого пребывания на маленьких кораблях или от того, что доктор слишком много времени проводил, склонившись над своими беспомощными жертвами, Болито мог только догадываться.
— Побережье там скверное, сэр, — заявил хирург.
— Мне это, черт возьми, известно, — буркнул в ответ капитан. — Я не для того веду корабль и команду к западному берегу Африки, чтобы проверить ваше умение лечить больных!
Над столом склонился клерк. От него пахло затхлостью, как от несвежего белья.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Трое ученых из Венесуэльского географического общества затеяли спор. Яблоком раздора стала знаменитая южноамериканская река Ориноко. Где у нее исток, а где устье? Куда она движется? Ученые — люди пылкие, неудержимые. От слов быстро перешли к делу — решили проверить все сами. А ведь могло дойти и до поножовщины. Но в пути к ним примкнули люди посторонние, со своими целями и проблемами — и завертелось… Индейцы, каторжники, плотоядные рептилии и романтические страсти превратили географическую миссию в непредсказуемый авантюрный вояж.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.