Мхитар Спарапет - [8]

Вспомнилась битва. До полудня перевес был на стороне персов, они даже прорвали правое крыло, обратив в бегство шурина Мхитара, сотника Еликума. Но тут из засады вылетела конница Тэр-Аветиса и прижала персов к скалам…

Мхитар вспомнил и то, как воины привели к нему Еликума. Рассвирепевшие, они хотели на месте разорвать малодушного сотника, у которого и без того был жалкий, вызывающий омерзение вид.

Мхитар отбросил осушенную чашу и выскочил из шатра. Велел трубить сбор.

Когда полки стали полукругом, привели Еликума. С него уже сорвали одежду сотника. Он еле стоял на ногах, челюсть отвисла. Кликнули палача.

— Трусливо бежавший от врага — падет от меча собрата! — прогремел с отвращением спарапет. Не взглянув на шурина, он движением брови подал знак палачу.

Отсеченная голова сотника повисла в руке палача.

Тело и голову прикрыли навозом. Мхитар вернулся к себе в шатер. «Что скажу жене, — подумал он недовольно, — опять изведет слезами».

Ночью от Давид-Бека прибыл нарочный с посланием. «Повелеваю разъехаться по своим замкам. Опасность от персиян миновала», — писал Бек.

Мелик Чавндура Нубар и военачальник мегринский Константин распрощались со спарапетом и отправились в свои провинции. Князь Баяндур поехал в Алидзор, а Мхитар вместе с меликами Бархударом, Багром и владетелем Дизака Еганом поспешили в Дзагедзор…

Еще с ночи начали трезвонить церковные колокола. В узкой долине собрались тысячи людей. Прибыл даже престарелый вардапет Авшар Тэр-Гаспар из Цицернаванка. Тикин Сатеник находилась вместе с Вард-хатун, с женами меликов и военачальников. У реки сгрудились жертвенные овцы с мечеными красным лбами.

Едва предзимнее тусклое солнце выглянуло из-за скал, как на дороге поднялось облако пыли и показался лес развевающихся знамен. Небо дрогнуло от звуков боевых труб и барабанов.

Теснившийся в долине народ всколыхнулся, кинулся к дороге навстречу войску. Смешавшись и толкая друг друга, люди падали, вновь поднимались.

Гусаны[15] вытащили из сумок сазы. Вардапет Авшар Тэр-Гаспар шел впереди духовенства. Хриплыми, простуженными голосами они тянули псалмы.

А войско подвигалось медленно. Первыми ехали Мхитар спарапет и тысяцкий Тэр-Аветис. За ними виднелась остроконечная шапка Бархудара, которого сопровождали его двое сыновей. Рядом трусил низенький сухопарый мелик Еган и улыбающийся Багр. У всех на шапках пламенели лоскутки красного сукна, словно огоньки в древних капищах. На ветру высоко развевались знамена. Выше всех реяло треугольное и трехцветное знамя спарапета. Временами на нем можно было разглядеть фамильные изображения — колос, плуг, саблю и львиную голову.

За военачальниками следовали воины, погоняя навьюченных добычей верблюдов и мулов.

— Вернулись! — пронеслось из уст в уста.

Народ стремительно напирал, словно собирался поглотить войско. Кто-то метнул вверх меховую шапку. И тут же следом в воздух поднялось облако шапок.

Бандур-Закария, Туриндж и старшины сел гавара, рассекая толпу, устремились к спарапету, стащили его с седла и стали качать. Так же приветствовали и остальных военачальников и меликов. Раздались возгласы:

— Пусть вовеки здравствует войско армянское!

Тикин Сатеник без конца крестилась. Благоухающая Вард-хатун, сидя на непокорном коне, время от времени вздрагивала. Окружавшие их жены меликов и военачальников со страхом вглядывались в строй приближавшихся полков, отыскивая знамена своих мужей. Кому-то из этих истосковавшихся чернобровых красавиц сегодня, быть может, доведется надеть траур, посыпать голову пеплом, отрезать косы и остаться вековать одной в опустелом доме. Возле знатных женщин гарцевали Агарон и его сверстник, сын Тэр-Аветиса, Гиган и со вздохами взирали на войско — пробиться к нему было немыслимо.

— Мой повелитель, не иначе, уж сгорает от тоски по мне, — лукаво прошептала Вард-хатун на ухо Сатеник.

— Стыдись! — шепотом упрекнула Сатеник. — Скорее бы узнать, много ли жертв? — Ее голос дрогнул. Она искала глазами дорогих ей людей.

Поток вынес военачальников к холму, возвышавшемуся в центре долины. Вокруг столпился народ. Теперь вперед вышли служители церкви, по-прежнему выставляя перед собой вардапета Авшар Тэр-Гаспара.

— Начни молебствие о победном возвращении, святой отец! — крикнул ему Тэр-Аветис. — Чего мешкаешь!

Вардапет захлопал старческими глазами, открыл и снова закрыл рот. Тэр-Аветис махнул рукой, сорвал с груди наперсный крест и, крестя им народ, начал молебствие. Это было единственное, что могло успокоить возбужденных людей. Народ опустился на колени. Наконец и вардапет пришел в себя и хрипло прокричал:

— Добро пожаловать, воины!..

После молебствия, с опаской проталкиваясь, двинулись к центру холма сельские старшины, неся в руках полные кувшины вина.

Отведав угощения, Мхитар поднялся на самую вершину холма. Далеко окрест разнесся его зычный голос:

— Братья, и на этот раз мечи армянские победно сверкнули над головами врагов наших!..

Его голос заглушился всеобщими возгласами:

— Бог в помощь!..

— В помощь!.. Непобедима рука твоя, Мхитар!..

— Отныне ни один персиянин не осмелится больше вступить на нашу землю! — стараясь перекричать толпу, надрывался Мхитар.