Мхитар Спарапет - [237]

— Безумна наша затея, — не отступал Тэр-Аветис. — Я посчитал своим долгом сказать то, что у меня на душе и о чем думают, но не говорят тебе многие другие. Пойдем к паше, Мхитар, покоримся султану, предупредим резню.

Тэр-Аветис говорил умоляюще, но Мхитар уже не слушал. Его глаза потемнели, гнев одолевал его. Рука дрожала на рукоятке сабли. Казалось, вот-вот он обнажит ее. Но трезвый разум взял верх. Против кого обнажить меч? Против Тэр-Аветиса, с которым долгие годы, с единой волей, не щадя себя, боролись против бесчисленных врагов, бились и побеждали? И вспомнилось сражение на горе Газангайл, когда он попал в окружение персов и пал бы, не подоспей Тэр-Аветис. Вспомнились Варанда, Марага, все бои, которые они вели с Тэр-Аветисом. О многом вспомнилось Мхитару, и рука его, слабея постепенно, оторвалась от рукоятки сабли.

— Подумай, Мхитар, — неожиданно зарыдал Тэр-Аветис, — грех за наш город и за народ наш падет на твою голову, если ты не послушаешься полезного совета.

— Молчи! — замахал руками Мхитар. — Не иначе, бредишь! Иди к себе, и немедля. Удались, запрись, скажись больным и отныне не вмешивайся в мои дела. Ты слышишь? Я приказываю — удались!

— Удаляюсь, — выговорил Тэр-Аветис. — Но, повторяю, всех нас перебьют, и грех этот падет на твою голову.

Пятясь, он вышел из башни.

С минуту Мхитар казнил себя, что выгнал товарища, оскорбил его. И тут же решил послать воина, чтобы зарубить тысяцкого. Но раздумал и на этот раз.

Запыхавшись, ворвался Горги Младший.

— На южной башне турки теснят наших!

— Куда делся Тэр-Аветис? — рассеянно спросил Мхитар.

— Направился к своему дому. Мне показалось, что он ранен. Качало его из стороны в сторону.

Мхитар выскочил из башни.

— Следуйте за мной! — приказал он своим телохранителям и бросился с обнаженной саблей к южной башне города.

— Бейте! — слышался весь день его призыв. — Смерть врагу, смерть!..

Алидзор оборонялся самоотверженно.

Прошла неделя. Еще одна тревожная неделя. Мхитар все чаще поглядывал на дорогу, ведущую в Алидзор. Но князь Баяндур не появлялся. Последний его гонец привез известие, что он в тяжелых боях берет верх над османской армией.

Для Алидзора наступили тяжелые дни.

Ряды защитников опасно поредели. Хотя Абдулла паша и понес большие потери, турки штурмовали город с возрастающей силой.

Теперь в Алидзоре все были на стенах — все от мала до велика. Ночью с трудом успевали хоронить жертвы и оказывать помощь раненым. С рассветом турки опять бросались на приступ, и начиналось то, что было вчера, неделю назад…

Стали известны случаи бегства из города. Вначале защитников города покидали одиночные алидзорцы, но вскоре начали бежать и воины, десятники, даже сотники. Как ни строг был надзор, однако по утрам то там, то здесь находили привязанные на зубцах стен веревки, по которым трусы спускались в турецкий лагерь.

Однажды люди Есаи схватили двух сотников из полка Тэр-Аветиса, которые пытались бежать. Мхитар приказал повесить их и еще двух алидзорских купцов на площади.

Но не помогли и эти меры. Спарапет видел, что со дня на день слабеет стойкость и воля людей, что постепенно покидает их решимость. С болью в сердце слышал он иногда, как говорили меж собой горожане:

— Пусть Верховный властитель удалится из нашего города: мы сами решим свою судьбу.

«Раскаетесь, неразумные? — повторял он про себя. — Ничто не заставит врага покинуть нашу страну, кроме нашего общего сопротивления, кроме оружия».

Как-то раз Гоар спросила:

— Почему Тэр-Аветис не появляется на стенах?

Он болен, — ответил Мхитар.

— Может, притворяется?

— Чего ты хочешь? — резко спросил Мхитар.

— Чтобы ты покончил с Тэр-Аветисом, Мхитар, он источник зла.

— Никогда! — рассердился Мхитар. — Я запрещаю так говорить о нем. Он потерял надежду, сбился с пути, но изменником никогда не станет.

— Дай бог, чтобы я ошиблась.

Тэр-Аветис заперся в своем доме. Но и здесь не находил себе покоя. Осунулся, скулы выдались, борода растрепалась; в глазах мелькали порой безумные огоньки. Каждый день его люди сообщали ему подробности происходивших в городе событий. Он рычал, бил себя по голове и повторял:

— Погибнем!.. О несчастный, обреченный мой народ…

И вот в один из вечеров неожиданно к нему пришли Мигран, Пхиндз-Артин, паронтэр Алидзора, купцы и три его сотника. Тэр-Аветис, вскочив, глядел на них безумными глазами. Неужели Мхитар повелел уничтожить его? От страха отнялся язык, пересохло в горле.

— Спаси страну, тэр тысяцкий, спаси нас, мы погибаем! — воскликнул сотник Мигран. — Мы пришли к тебе, как к единственной надежде нашей, возглавь нас.

— Ваш глава — Верховный властитель Мхитар, — успокоившись, произнес Тэр-Аветис. — Идите к нему на совет.

— Мы больше не признаем Мхитара! — крикнули мятежники. — Наш предводитель — ты: мы не хотим иметь Верховным властителем сына рамика. Он ведет нас к гибели. Кто он? Что ему до того, что мы лишимся наших наследственных владений, нашего состояния? Мы пришли предложить тебе, чтобы ты отправился к паше просить милосердия, сказать, что мы покоряемся ему. Спеши, пока паша не взял приступом город.

Тэр-Аветис не смотрел на них. Он сидел на тахте, опираясь ладонями о колени и опустив обросшую львиную голову. Казалось, он вот-вот набросится на мятежников и растерзает их. Наконец Тэр-Аветис вскочил и выкрикнул глухим голосом: