Мхитар Спарапет - [236]

Тэр-Аветис отшатнулся. Словно перед ним была не женщина, потерявшая ребенка, а растерзанная, испускающая дух родина — несчастная, беспомощная Армения. Он отвернулся. Шагал возмущенный, с разбитой надеждой. Решено. Ждать больше нельзя. Промедление равно преступлению, большому, непоправимому. Погибнут все. Нужно постучаться в последнюю дверь надежды. Нужно спасти Алидзор по примеру Агулиса. Помощи ждать неоткуда… И не будет. Зачем же обрекать народ на гибель? Пусть погибнут только они: он, Мхитар, их жены, дети, мелики, но пусть останется народ, народ!.. Не так ли поступил мелик Муси — отдал одного, сохранил десять.

Он горько зарыдал. Добежав до края стены, закричал исступленно:

— Бейте, армяне! Смелей! Пусть узнают враги, что невозможно поставить нас на колени, истребляйте их. Бейте!..

Поднявшись на крепостную стену, он пошел под градом пуль. Как бы он хотел, чтобы какая-нибудь пуля угодила ему в сердце, пронзила грудь, чтобы пал он рядом со своими воинами, которые валялись грудами под стенами, в ямах, на улицах.

Турки штурмовали непрерывно. Алидзор потерял более половины своих защитников, но оставшиеся продолжали стойко сопротивляться. Верховный властитель не покидал защитников ни днем, ни ночью. Трижды турки достигали верха стены у главной башни и все три раза были отброшены. Им не удавалось проникнуть в город ни с какой стороны. Они построили новую стенобитную машину и снова подвели ее к крепости. Но люди Мхитара разбили и эту громадину.

— Умрем на стенах нашего города, но не дадим обречь себя и наш народ на рабство, — говорил своим людям Мхитар.

И люди гибли десятками и сотнями, но удерживали свой город.

На двадцать восьмой день осады ночью прибыл из ущелья Вайоц гонец. Это был алидзорский канатоходец. Пробравшись по лесу к западным скалам и перебросив конец веревки узнавшим его осажденным, он поднялся на стену и вошел в город. Его тотчас же повели к Мхитару.

— С добром? — спросил Верховный властитель.

— Князь Баяндур приветствует всех, — ответил гонец. — Приветствуют также мелики Бархудар, Шафраз и все их войско.

— Где войско Баяндура? — не вытерпел находившийся здесь же на башне Тэр-Аветис.

— В ущелье Вайоц, — ответил гонец.

— Поехал отведать форель, так, что ли? — рассердился Тер-Аветис. — Еще бы! Река Арпени полна этой изумительной рыбы.

— Напрасно ты упрекаешь его, тэр тысяцкий, — сказал смущенно гонец. — В гаваре Цгук Баяндур собрал много войска, чтобы прийти к вам на помощь. Но господь не пожелал этого. Турки вошли в ущелье Вайоц. Князь решил им отрезать путь. Возле села Арпени мы столкнулись с ними. Пришлось отступить к Гндеванку. На счастье, из гавара Сотоц к нам на помощь подоспел владетель Большой Мазры. Князь Баяндур надеется скоро покончить с врагом и прийти к вам на выручку. Только вы держите город крепко. Князь Баяндур придет.

— Если не оставит голову и войско в ущелье Вайоц, — сказал злорадно Тэр-Аветис.

Мхитар хмуро посмотрел на него. «Почему так озлоблен Тэр-Аветис? Чего он желает? И в лице изменился, и голос будто чужой стал. Неужто с него начинает виться зловредный клубок? Если так, то конец Алидзору». Мхитару вдруг почудилось, что он попал в западню. И впервые подумал о том, что нельзя было удалять из Алидзора свой полк «Опора страны», как нельзя было отсылать мелика Бархудара и Шафраза, князя Баяндура и мелика Егана. И только теперь ясно представил, что находящиеся в Алидзоре военачальники — сотник Мигран, Пхиндз-Артин и, кажется, даже Тэр-Аветис со своим полком — не его сторонники.

Тысяцкий продолжал ворчать и укорять князя Баяндура и даже неприлично обругал его. Мхитар велел гонцу выйти. В башне остались только он и тысяцкий.

— Ты напрасно коришь князя Баяндура, Аветис, — сказал наконец Мхитар. — Он исполняет мой приказ, сражаясь против войска, которое идет на помощь Абдулле. Вот покончит с делом в ущелье Вайоц и явится сюда.

— Напрасные надежды! — бросил Тэр-Аветис. — Баяндур не в силах своим жалким войском остановить огромную турецкую армию, идущую на помощь Абдулле. Порастеряет всех своих воинов, и этим все кончится. И наши силы здесь иссякают. Число защитников Алидзора уменьшилось втрое, а враг и не думает отступать. До каких пор возможно сопротивляться?

— До последнего вздоха, — сказал, задыхаясь от гнева, Мхитар.

— До гибели армянской нации?

— Пусть.

— Нет! — неожиданно повысил голос Тэр-Аветис. — Это не спасение. И не выход. Это значит предать народ гибели. — На его глаза навернулись слезы.

Мхитар с сожалением подумал, что его боевой соратник теряет веру в их силы и вместе с этим мужество.

— Послушай, Мхитар мой, — подавленным голосом произнес Тэр-Аветис. — Мы бессильны перед врагом.

— Так говорит только трус! — в сердцах бросил Мхитар.

— Считай меня кем хочешь, Мхитар, плюнь мне в лицо, но думай о спасении.

— О спасении себя или нашей страны?

— Нашей страны. Попросим у паши мира, поднесем дань, выплатим подати, дадим заложников, только бы удалить его из Сюника. Уступим паше Алидзор, пусть наши дети станут заложниками, согнем шеи, покоримся.

— Ты безумец, тысяцкий! — Рука Мхитара невольно потянулась к сабле.