Мхитар Спарапет - [229]

— Не дадим турку наш город, — говорили Мхитару алидзорцы, когда он приходил к ним.

— Абдулла сломает тут себе шею, — подтверждал Мхитар, воодушевленный преданностью горожан.

Еще задолго до появления турок под городом по приказанию Мхитара оружейник Врданес и Владимир Хлеб перевезли в Алидзор свою мастерскую, запасы меди и серы. Они привели с собою и своих помощников, рудокопов и мастеровых из плавилен. Теперь вместе с русскими драгунами они ремонтировали отбитое у турок оружие, камнеметательные орудия, изготовляли порох.

Переехавший с семьей в Алидзор Пхиндз-Артин часто взбирался на главную башню крепости и долго смотрел в сторону своего разоренного замка и на ущелье, занятое турецкой армией. Он совсем потерял покой. По ночам обнимал мешки с золотом и бил себя по голове… Ну почему, захватив семью и сокровища, он загодя не бежал в Европу, где его родственники имели большие торговые дома в Венеции, Амстердаме, Марселе! Избегал Мхитара, но почти ежедневно навещал Тэр-Аветиса.

— Чем все это кончится? — спрашивал он тысяцкого.

— Что кончится? — ехидно улыбался тот.

— Осада. Разве можно устоять перед такой силой?

— А ты разве не знаешь удела откормленной свиньи? — насмешничал Тэр-Аветис. — Турки зарежут тебя и унесут твои сокровища. Даже детей не сумеешь спасти золотом.

— Найди выход, — умолял Пхиндз-Артин. — Мхитар в заблуждении. Он ведет нас к гибели. Сделай что-нибудь, ради бога, изыщи путь к спасению. Найди способ примириться с турками. Заложи мои сокровища, только спаси нас от гибели.

То же говорили Тэр-Аветису сотник Мигран и некоторые из городских богачей. А также лазутчики, которых подсылал из турецкого лагеря мелик Муси, и даже собственные сотники.

Между тем Тэр-Аветис скрывал все это от Верховного властителя. Пропасть между ним и Мхитаром все увеличивалась.

Инок Мовсес бережно сложил все свои книги в кожаные мешки и, спрятав их в расщелине скалы, вместе со своими учениками присоединился к защитникам Алидзора.

Недолго просуществовала в Алидзоре основанная им школа. Только ему удалось собрать учеников, найти книжников и энергично взяться за дело, как возобновилась война.

— Придется отложить перья и браться за оружие, мои дорогие, — сказал он ученикам. — Такова доля армянского народа. Наши предки защищали страну звоном клинков и светом учения. Так возьмемся и мы за мечи и еще раз станем на защиту нашей любимой родины.

После гибели Арусяк Мовсес стал замкнутым и малоразговорчивым, занимался только делами своей школы. Часто уединяясь, он предавался воспоминаниям. Перед ним вставала Арусяк, ее простая хижина и одинокая могила. Он искренне радовался, когда встречался с Мхитаром. Молча смотрел на него, восхищался его волей и непреклонностью, добрыми начинаниями, а иногда давал, какие мог, советы.

— Брожение в городе, властитель наш, — как-то сказал он Мхитару, когда оказались вдвоем на крепостной стене.

— Подозреваешь? — спросил Мхитар.

— Да, подозреваю, — ответил монах. — Народ и войско всегда готовы положить головы за свою землю, но сговор есть, это я чувствую во взглядах и в разговоре. Будь осторожен, некоторые предпочитают повиниться туркам.

— Кто? — помрачнел Мхитар.

— Не знаю поименно, но чувствую. Длительная осада увеличит число недовольных, явится причиной раскола, будь осторожен…

— Подчинимся тому, что начертано господом, Мовсес. Роптать, возможно, будут, но не теряй надежды, и на этот раз мы изгоним врага из нашей страны.

О возможном заговоре предупреждал Мхитара и Нагаш Акоп.

— Не верь льстивым улыбкам, — говорил он при каждом удобном случае. — У нас есть такие люди, которые ради своей шкуры готовы продать собственных детей. Пример Агулиса соблазнителен. Есть мелики и горожане, что одобряют действия мелика Муси. «Покоримся туркам, и мы спасем наш город», — говорят они.

— Слухи и до меня дошли, — отвечал Мхитар.

— Но легковеры забывают, что Абдулла не разорил Агулис до основания, так как еще стоят Алидзор и Сюник. Как только, не дай господи, падет Алидзор и будет сломлено наше сопротивление, враг разорит страну, превратит и Агулис в груды пепла.

— Я верю в силу нашего народа, Нагаш, — говорил Мхитар. — Свою судьбу решит он сам, а не горсточка предателей и себялюбцев.

— Это так. Свою свободу народ защитит, как бы дорого ни обошлась она ему.

Нагаш Акопа в Алидзоре знали немногие. В одежде простого шинакана, вооруженный саблей и копьем, этот человек был почти всегда одинок. Он ни с кем не разговаривал, не подходил к ночным кострам и ежедневно в предутренние часы поднимался на главную башню крепости и с восхищением наблюдал восход солнца.

Кроме оружия, у него теперь ничего не было. Свои рисовальные принадлежности, привезенные из Араратской долины, краски, учеников своих он оставил в Агулисе. Он страдал, не имея никаких сведений о любимых питомцах. Закончив писать портрет Гоар, он за несколько дней до падения Агулиса выехал в Шорот, чтобы собрать оставшиеся после смерти отца бумаги, перевезти в Алидзор его библиотеку. И таким образом избежал бедствия.

В Алидзор он приехал один, удрученный предательством агулисцев. Рухнули его мечты. Не осуществилось и его намерение — поехать осенью в Европу, чтобы перевезти в Армению из Амстердама армянскую типографию, о чем его просил незадолго до кончины Давид-Бек.