Мгновенья вечности - [12]

— Он, что, совсем дурак? Корова не иголка, ее не спрячешь. По весне в стадо погнали б, она к бабке и вернулась бы! — встряла Ирина.

— А может, продать решил в другую деревню или поменяться вздумал. Конечно, до весны в бане не держал бы! Но бабка мигом в милицию обратилась, внук такого поворота не ожидал.

— Иконы зачем стащил, иль своих не было?

— Теперь все знают цену старинных икон. До этого тоже дошло. Решил их в город отвезти и продать по хорошей цене, знал, что бабка подслеповатая, думал, не приметит пропажу враз, а она мигом увидела.

— Как же все сразу взял?

— Перину на корову погрузил. В нее иконы завернул. И через пяток минут домой доставил.

— Неужель никто не видел?

— Огородами провел по потемкам. Но и корона следы оставила. Так что не отпереться внуку, все вывернул. Перед старой на коленях ползал, чтоб простила. Если б ни дети, сидел бы в камере. Малышей пожалела старая. Ради них заявление забрала.

— А чего свою корову не завел?

— Была, да старой стала. Свез на бойню, ему гроши заплатили. На них корову не купить, только на козу хватило б. В доме пятеро голожопых по лавкам скачут. Те деньги, что за корову взял, мигом ушли. Так и застрял мужик в нужде. Бабка ему пообещала, коль корова телку принесет, отдать ее внуку, чтоб дети не голодали.

— Добрая бабка! Не всякая простила б негодяя!— заметила Ирина Николаевна.

— Но по морде внуку хорошо нащелкала бабуля. И ругала долго. Не велела ему ногой на ее порог ступать, только детям. К ним добро и жалость покуда остались.

— А где Степка? — спохватилась женщина.

Яшка рассказал о случившемся. И развел руками:

— Я уже не знаю где искать его. Словно испарился.

— Этот не пропадет, отыщется! — рассмеялся Илья Иванович и, заглянув под койку, вытащил за ногу притаившегося мальчишку.

— Садись поешь, партизан! — подвел к столу.

— Как ты так сразу догадался? — удивился Яшка.

— Он еще у матери под койкой прятался. Сам рассказывал, а ты забыл. Ну, а кроме того я слышал его дыхание, звуки своего дома хорошо знаю. Но теперь его под койками не ищи. Он другое место найдет, верно, Степка? — глянул на пацана, тот, обиженно сопя, головой кивнул.

— Ну, что делать будем? — оглядел притихшую семью Илья Иванович.

— Как вы решите, так и будет! — отозвался Яшка.

— Мать, что скажешь? — повернулся к жене человек.

— Бабулечка! Я совсем послушным буду. Вот увидишь! Не отдавай меня в детдом!—заплакал Степка.

— Оставляем! Пусть с нами живет! — сказала женщина.

— Ты хорошо подумала? — нахмурился Илья Иванович, добавив короткое:

— Ведь это на всю жизнь.

— Илюша, каким вырастим его, таким будет. Вон и Богом сказано, кто примет дитя во имя Божье, ют примет Самого. Да и чего мы тут думаем? Месяц прошел как Степа у нас. И ничего плохого не стряслось, все как было, так и идет...

— Пойми, мать! Его искупать, обстирать, вовремя накормить, а там в школу отправить надо. Псе на твои плечи ляжет. Потянешь ли, справишься ли? А вдруг друзей заведет корявых, станет неслухом или хамить начнет. Не приведись, в хулиганы вырастет!

— С чего несешь несусветное? За что хамить? А в приюте тоже, где гарантии? Там друзей много будет всяких. Воспитатели за каждым не углядят, а тут весь на глазах, не дадим с пути сковырнуться.

— Как ты, Яша? — спросил отец.

— Что решите, то и будет...

Послушай, сынок! А если нас с мамкой не станет, все ж мы не молодые, сумеешь ли ты Степку довести до ума? Поимеешь ли к нему душу? Не взвоешь ли, не пожалеешь ли, что оставили его в семье? Ты ему и за брата, и за отца уже теперь будешь. Подумай крепко. Ребенка в дом берем...

— Мне он не помеха. Пусть живет. Конечно, на работе, а и в поселке нас не поймут. Сазонов придурками назовет, другие и того хлеще. Но это мелочи. Сложнее будет мне хозяйку в дом найти. Не всякая согласится растить чужого, а матери уже нужна помощница.

— Теперь тебе и впрямь спешить нельзя! — согласился Илья Иванович. И добавил глухо:

— Нынче ни тебя, а ты выбирать будешь! Поселок у нас большой, бабья полно, а вот в жены взять некого,— сказал человек.

— А к чему теперь жена? Ребенок уже есть. Бабу на ночь застолбить — без проблем. Может оно и впрямь к лучшему? — улыбался Яшка.

— Ну так что? Оставляем или отвозим?

— Мы уже решили. Пусть с нами живет,— ответила Ирина Николаевна.

Степка, возившийся с машинкой, чутко вслушивался в разговор взрослых.

— Тогда узаконить мальчонку надо, сделать документы. Как решим, усыновлять иль взять на воспитание?

— Пусть Терехиным будет! Не надо нам помощи от государства! Станут тут всякие комиссии свой нос в нашу семью совать. Обойдемся без них,— отмахнулась женщина и спросила:

— Правда, Степушка?

Мальчонка подошел к ней, глянул в глаза благодарно. Обнял женщину, сказал тихо:

— Теперь я насовсем ваш, это не сказка на ночь?

— Степка, разве тебя здесь обманывали? — удивился Яшка.

— Долго думали,— вздохнул мальчишка.

— Не обижайся малыш. Когда-нибудь ты все поймешь! — погладил мальчонку по голове Илья Иванович.

В этот вечер Степка заездил Яшку. Он заставил его скакать конем по дому, играть в прятки. Яшка расслабился и будто вернулся в детство. Куда делись все неприятности дня? От них следа не осталось. Он подбрасывал Степку до потолка, кружил вокруг себя. Пацан смеялся, визжал, радовался. Уснул он в эту ночь с Яшкой, но и во сне продолжил хохотать.