Мгновения, мгновения... - [2]

— Вот и Озерецкое, — сказал Тарабарин, когда наша машина поравнялась с крайними домами большого села — центра бывшего моего административного участка.

«Волга» остановилась у развилки дорог. Александр Никифорович, выйдя из машины, по скошенной траве легко поднялся на порыжевший холм. И долго смотрел на новые деревенские постройки, огромное поле, темнеющую кромку леса. А когда повернулся, мы увидели, как в глазах ветерана блеснула слеза.

— Да, — тихо произнес Тарабарин, — вся моя милицейская служба прошла на этой земле. Отданы лучшие годы. Места эти мне до боли дороги…

Во втором номере журнала «Советская милиция» за 1955 год был напечатан большой рассказ с иллюстрациями об опыте работы участкового уполномоченного Загорского райотдела милиции А. Н. Тарабарина, который за пять лет службы стал одним из лучших участковых в Московской области.

— Помните этот материал, Александр Никифорович?

— Как же, как же!.. Такое не забывается, потому что статья не только упрочила мой авторитет, но и вдохнула в меня новые силы, как бы позвала дальше.

— С момента публикации прошло более тридцати лет. Как сложилась ваша судьба?

— Спасибо. Не обижен. Я благодарен судьбе за то, что сумела удержать меня на одном участке двадцать три года.

— На одном участке?

— На одном.

— И не было желания перейти в другую службу? Или не предлагали?

— Что вы! Предлагали, и не раз, но я всегда отказывался, говорил, что участковый — это мое, это по мне, а другое — извините. Скажу почему. Я очень любил сельскую жизнь, свою должность, свой участок. Когда знаешь каждого, от мальца до старика, и тебя знают все, когда привык к этой деревенской суете, никуда не уедешь и не уйдешь. В деревнях у меня было много помощников, некоторые из них потом стали работниками милиции. Я их считаю своими учениками, чем очень горжусь. А в остальном… как начинал участковым, так и закончил им — в 1970 году в звании капитана ушел на пенсию. Теперь занимаюсь садоводством, воспитываю внуков. Не забываю, конечно, и родную милицию, интересуюсь жизнью райотдела, советами помогаю молодым участковым.

Спустившись с пологого холма, Тарабарин повел нас к ближайшей улице.

— Вот с того места началась моя карьера, — шутливо сказал он, указывая на площадку, поросшую густым кустарником. — Дома моего теперь здесь нет, перед выходом на пенсию перевез его в город Хотьково, где сейчас и живу.

Когда Тарабарин присел на почерневшую от времени скамейку, мы поинтересовались:

— Откуда и почему, Александр Никифорович, вы пришли в милицию?

— Откуда и почему? — задумчиво переспросил ветеран. — С фронта. А вообще-то, с детства мечтал о милицейской форме.

…Александр Тарабарин, худощавый, непоседливый паренек, добровольцем ушел на войну. Досрочно окончил военное училище, командовал взводом. Трижды был ранен на полях сражений.

Вернувшись с фронта, решил осуществить мечту детства. И направился в райотдел.

— Намерение одобряю, товарищ лейтенант, — радостно приветствовал Тарабарина начальник милиции. — Фронтовики нам ох как нужны! Это же готовые для нас кадры. Дисциплинированы, морально и политически подкованы. С людьми общий язык находят. Поезжайте, Александр Никифорович, в Озерецкое, принимайте участок — и за дело, по-боевому, без раскачки. Там давно нет участкового, а порядок наводить надо…

— Получил я обмундирование, пистолет, коня и с первого дня с головой ушел в работу, — вспоминает Тарабарин. — Было это сорок лет назад! А кажется, вчера только вглядывался в зеркало: к лицу ли милицейский китель, ладно ли сидит фуражка? Виду, ясное дело, не подавал, однако малость робел, выйдя в первый раз на улицу в новом для себя качестве.

Вначале Тарабарин обслуживал одиннадцать деревень, а потом — сорок. Под стать территории было количество правонарушений. Как с ними бороться? Ни опыта, ни знаний. Единственное, что выручало молодого участкового, — это страстное желание работать и работать. Конечно, случались и осечки. Он переживал, страдал, но от этого еще больше сидел над книгами, копил знания впрок, чтобы потом использовать их на практике. Стойко переносил неудачи. Ни тогда, ни позднее не было у Тарабарина хандры, разочарования в избранной профессии. По совету руководства райотдела в каждой деревне организовал посты из бригадмильцев и сельских активистов, предупреждал тех, кто был не в ладах с законом, устанавливал деловые контакты с председателями колхозов, сельских Советов. Но главное, Александр Никифорович старался вникать во все сферы деревенской жизни, целыми днями пропадал в поле, на фермах, на току, в кузнице. Интересовался работой доярок, скотников, трактористов, шоферов. Он был активным участником сельских сходов, колхозных собраний, заседаний правлений. Публично и наедине, беседуя с глазу на глаз, Тарабарин прививал сельским жителям чувство уважения к закону, бережное отношение к колхозному имуществу.

Как-то увидел машину, из кузова которой по зернышку сыпался хлеб. До элеватора было недалеко. И тем не менее Тарабарин остановил грузовик, поправил полог, а водителю лишь сказал с упреком: «Хлеб везешь…»

Он был всегда на виду и сам прекрасно видел, что делается вокруг. К незнакомым, появлявшимся в деревнях (шефы, дачники, строители), Тарабарин относился по-хозяйски вежливо и даже гостеприимно, но при всем при том давал тут же понять, что он состоит при должности и ему интересно было бы документально удостовериться, откуда прибыл гражданин и кто он таков… Все по закону, никого не ущемляет, но определенный намек ясен: коли ты добрый человек, живи и работай у нас без стеснения, если же выяснится, что числятся за тобой в прошлом грешки, склонность к безобразиям разным, — не обессудь, что участковый окружит тебя особым вниманием.