Мгновения Амелии - [35]

Последняя попытка.

– Нолан, ты поговоришь со мной? О Дженне?

Киты исчезают, пока парень, теребя ковер, не поднимает на меня взгляд и не произносит:

– Я думал, что мы говорили.

Я беспокойно встаю.

– Вот так и пройдет весь день? – повышаю голос, и отчаяние прошлой ночи подбирается обратно. Сквозь маску на лице Нолана проглядывают признаки беспокойства. – Просто толку в этом нет, – продолжаю я. – От этого нет пользы ни тебе, ни мне, да вообще никому.

– Пользы?

– Да, пользы, – отрезаю я. – Я здесь из-за Дженны… из-за тебя. То есть… – усмехаюсь в недоумении и указываю на нас, – ты виделся с ней, теперь здесь я, и ты даже не общаешься со мной. Что она тебе сказала? А ты ей? Я знаю, что ты разговаривал с ней, потому что кто бы еще тебе сказал о моей настойчивости? Она упоминала об отправке мне твоей книги? Просто скажи хоть что-то.

Я стою перед Ноланом Эндсли – волосы торчат в стороны, рубашка перекошена после сидения на кресле-мешке. Меня не волнует, что выгляжу я неряшливо и, скорее всего, нелепо перед человеком, с которым раньше мечтала познакомиться. Внезапно мной завладевает беспричинная ярость. На мир, который отнял Дженну и оставил меня со странной, неожиданной и несостоятельной заменой в виде него – автора моих любимых книг. Я злюсь на себя за то, что не нашла запасных друзей. Если бы она, что более вероятно, устала от моих выходок или, что менее вероятно, погибла в Ирландии, то они бы просто ждали своего часа, чтобы занять место Дженны.

Меня одновременно раздражает и успокаивает, что Н. Е. Эндсли – просто Нолан Эндсли, который не открывает порталы в Орманию; но расстраивает его неспособность поддержать даже самый простой разговор. Сердце переполняет неимоверная грусть, ведь мое представление о нем совершенно не соответствует действительности. Этот парень высокомерен и вечно недоволен, а также не собирается подыграть мне, как это было при наблюдении за китами. Я прихожу в ярость от того, что он не поделится своими воспоминаниями о моей подруге. Я злюсь на Дженну, на Нолана, на лгущие книги и даже на дурацких китов.

– Слушай, буду честна, – обращаюсь к нему, собираясь с силами, чтобы пламенной речью принизить его важность. От резкого звука просыпается Уолли и перебирается к Нолану. – Я вне себя. Ты грубый, угрюмый и нелюдимый. Хоть ты и сочинил одну из лучших историй во всем мире, это не делает тебя особенным или необычно страдающим. – Бровь Нолана взлетает. – Да, не делает, – повторяю я, – уж особенным точно. Все люди особенны, а ты не особенней других. Я знаю, что такого слова не существует, так что даже не смей поднимать на меня бровь. А когда я попросила о встрече с тобой, то думала, что у меня появится возможность узнать тебя получше и выяснить что-то о Дженне, моей лучшей подруге, которая мертва, но тебе-то какая разница? Твой лучший друг жив, а тебя больше всего заботит то, что драгоценная последняя книга не написана из-за твоего идиотского писательского ступора.

Нолан спокойно гладит Уолли. Они склонили головы на одну сторону, будто изучая меня – странную кочующую девушку, сходящую с ума от горя и растерянности и прибывшую на покой в их личное святилище.

– Что-то еще? – лукаво интересуется Нолан.

– Я вне себя, – припечатываю я.

– С этим мы уже разобрались, – замечает он.

Я не отвожу от него взгляда и не верю, что подобные слова слетают с моих собственных губ.

– Знаешь что? У меня нет на это времени. Я ухожу.

– А вот в этом я сомневаюсь, – пожимает он плечами.

Хоть Нолан и повторяет мои мысли, я замираю от ярости, положив ладонь на удивительно расшатанную дверную ручку. Наличие крепости, которая охраняет его драгоценное укрытие на берегу озера, как ничто другое показывает характер Эндсли.

– Почему же? – спрашиваю я.

– Из-за «Орманских хроник». – Он произносит это как ругательство, отчего я не сдерживаюсь и закатываю глаза. – Ведь ты такая же, как все.

«Хотела бы я быть как все, – проносится в голове. – Пока я пререкаюсь с нелюдимым писателем и его нелепой собакой, наши ровесники тайно проносят микроволновки в комнаты общежитий».

– Думай, как хочешь, – бросаю я, – я все равно ухожу.

Внутри теплится надежда, что не успею я ступить на песок, как за спиной откроется дверь, парень догонит меня, начнет вести себя как нормальный человек и выразит сожаление. Когда этого не происходит, я сворачиваю к стоящему в нескольких метрах от меня дереву.

Нолан не приходит.

Стоит мне добраться до ворот, у которых Алекс остановился в первый раз, как я осознаю, что он действительно не пойдет за мной. Он провалил этот маленький тест, отчего я снова начинаю злиться.

Хотя не стоит. Мы не друзья. Ни снимки прошлого вечера, ни киты этого утра – ему ничего не важно. Только вот он обещал рассказать мне о Дженне. Возможно.

Я топаю по пляжу, потому что идти мне больше некуда. Темные грозовые тучи, собирающиеся над озером, отражают мое настроение. Как же приятно видеть, что наконец погода соответствует событиям дня.

Осторожно ступаю по камням и песку, воображая себя могущественной колдуньей, способной по желанию менять погоду. Опускаю взгляд под ноги, и моя одежда развеивается, превращаясь в изумрудную мантию с золотой отделкой. «Чересчур ярко», – проносится в мыслях. Когда цвет меняется на черный, я прищуриваюсь и направляю шаровую молнию на маленькую крепость, приказывая ветру обрушить на лестницу пенящуюся волну.