Мгновенье - целая жизнь - [63]

С Новинского бульвара толпа вынесла Кона к разбитой Трехгорке. Здесь, как узнал он из разговоров в толпе, с утра заседал военно-полевой суд. Разбитый снарядами двор был оцеплен гвардейцами, стоявшими с примкнутыми штыками. Людская масса за оцеплением придавленно молчала, ждала объявления приговора дружинникам, захваченным с оружием в руках. Вот толпа глухо колыхнулась и снова замерла. Феликс Яковлевич поднялся на какой-то полуразбитый ящик и увидел, как во двор выводили группу арестованных со связанными за спиной руками. Их подвели к законченной кирпичной стене фабрики, а краснолицый поручик выстраивал в одну шеренгу взвод солдат.

Кон не слышал слов команды, только видел, как солдаты взяли винтовки наизготовку, а поручик обнажил шашку. Феликс скользнул взглядом по лицам молодых рабочих, приговоренных к расстрелу, и вдруг узнал в одном из них… Колю. Коля тоже узнал его и, вскинув русоволосую голову, звонким чистым голосом запел «Варшавянку». Песню подхватили его товарищи. Но тут же в морозном воздухе сверкнула обнаженная шашка, и песню, как колос на ветру, срезал дружный залп… Несколько человек у кирпичной стены упало. Тут же ударили один за другим еще несколько залпов, но их Кон уже не слышал…

Позднее он узнал, что Зиновий Яковлевич Литвин-Седой, товарищ Доссер и Надежда Васильевна Синева, товарищ Наташа, благополучно скрылись и пережили еще две революции. Заместитель начальника штаба боевых дружин Пресни Михаил Соколов, товарищ Медведь, был пойман и расстрелян.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Феликс Кон понимал: нельзя сужать деятельность партии до террористических актов боевой организации, которой безраздельно командовал Пилсудский. Боевая организация, по сути дела, являлась отдельной партией, поскольку не подчинялась Центральному рабочему комитету, не отчитывалась перед ним в своих действиях. У нее был свой руководящий центр, свой идеологический аппарат, своя строжайшая фракционная дисциплина. По существу, это была типичная военизированная подпольная организация, которая своей террористической тактикой отвлекала рабочих от политической революционной борьбы. Необходимо этому противопоставить массовую работу среди рабочих.

Нужно было что-то предпринимать.

На одном из заседаний ЦРК, обсуждавшего деятельность боевой организации, Кон выступил резко и определенно:

— Действия боевой организации, располагающей мощными средствами борьбы, хотим мы это признать или нет, неэффективны, потому что они разрозненны и бессистемны. И нецеленаправленны.

— Что же ты предлагаешь? — спросил Закс. Между Коном и Заксом на заседаниях ЦРК установились такие взаимоотношения, что один задавал вопросы, на которые другой мог дать только единственный ответ. Это создавало атмосферу понимания и согласия.

— Ответ подсказан практикой вооруженных выступлений рабочих в минувшем году. Боевая организация, по сути дела, устранилась и не поддержала нас. И это не последняя причина того, что власти до сих пор одолевают нас. Значит, надо создать орган, который координировал бы их действия.

Пилсудский свел и без того почти сросшиеся густые брови на переносице и спросил:

— С кем же, Болеслав, вы предлагаете координироваться?

— С военной организацией.

— Но она же действует по указке Петербурга. Это же организация РСДРП.

— Прежде всего — это революционная организация, которая действует в Польше.

— Мало ли какие организации русских действуют в Польше! Нет, я на это не могу согласиться.

— Почему? — спросил Закс.

Пилсудский вздохнул и, обведя всех тяжелым взглядом, сказал:

— Потому что я всю жизнь грезил о войне с москалями, а Болеслав рекомендует мне объединиться с ними.

А чтобы ни у кого не оставалось иллюзий насчет действий боевой организации, Пилсудский через несколько дней устроил на станции Рогово нападение на воинский эшелон. От бомбы, брошенной в окно вагона, погибло много солдат. Кон тут же узнал, что это был поезд, в котором власти увозили солдат, отказавшихся выступать против забастовщиков и демонстрантов. Возмущенный действиями Пилсудского, он потребовал срочного созыва заседания ЦРК.

Центральный рабочий комитет собрался, чтобы заслушать всего один доклад, с которым выступил Феликс Кон. Докладчик произнес две фразы:

— Действия боевиков парализуют всю нашу работу в войсках. Я предлагаю такое решение: «Приостановить Пилсудского и всю его организацию в действиях».

Предложение было принято.

Пилсудский в ответ на решение ЦРК созвал конференцию своей боевой организации, на которой была принята резолюция, опротестовавшая решение ЦРК. Кон сказал Заксу:

— Дальше этого терпеть нельзя. Надо созвать партийный съезд.

— Хорошо, — сказал Закс. — Мы срочно созовем съезд. Но докладчиком по этому вопросу будешь ты, Болеслав.

— Разумеется.

IX съезд вскоре состоялся.

— Знаете, в чем мы с вами расходимся, товарищ Зюк? — спросил Кон, обращаясь с трибуны съезда к Пилсудскому.

— В чем же? — невозмутимо улыбался Пилсудскнй.

— А в том, что вам пролетариат нужен для независимости, а нам нужна независимость для пролетариата.

— Это демагогия! — крикнул Пилсудский, потеряв обычную невозмутимость.

Но тут же раздались голоса из зала: