Мгновенье - целая жизнь - [30]
На фотографии Дембский был снят года два назад, скорей всего где-то за границей, — и вот эту-то его фотографию подсовывали теперь Феликсу. И он не смог отказать себе в удовольствии щелкнуть их по носу.
— Знаете что, господа, так уж и быть, признаюсь. Совершенно невероятно, но именно эту карточку я видел года два назад!
— Нет, — выкрикнул Янкулио. — Вы путаете. Он сфотографирован в тюрьме.
— Если бы его арестовали, о нем знала бы вся Цитадель.
— Ну, знаете ли, это раньше было возможно, при Александрове. А с тех пор как павильоном заведует поручик Фурса, такое исключено.
— Блажен, кто верует.
Янкулио крикнул старшему жандарму:
— Принесите перо и бумагу. Будем составлять протокол допроса.
Жандарм круто повернулся и вышел, бережно прикрыв дверь.
На мгновение в камере стало тихо. И тут сверху, из камеры раздался голос:
— Эти обезьяны уже ушли?
Феликс громко расхохотался. Белановский и Янкулио одновременно вскочили.
— Где туннель?
— Ищите.
К Белановскому подскочил Фурса:
— Я хорошо расслышал — голос раздался сверху…
— Кто сидит сверху?
— Дегурский и Блёх…
— Быстро!
Все удалились почти бегом. Феликс посмеялся им вслед. Он знал, что ни Блёх, ни Дегурский понятия не имели о туннеле, который был прорыт не прямо, а вкось, из-под стены, разделявшей камеры. А эти двое пожилых рабочих, арестованных в Згеже по делу об убийстве провокатора Франца Гельшера, были буквально сражены арестом и, конечно, ни о каком налаживании связей с соседними камерами и не помышляли.
…В камеру Феликса они вошли, уже сбросив маски добросердечия. Янкулио закричал прямо с порога:
— Укажите, где туннель?
— Я не обязан вам помогать.
— Вы ответите за это!
— Это не меняет дела.
— Но ведь вы же слышали… — начал было Белановский, но Феликс перебил:
— А вы не слышали?!
После карцера Феликса ждала неожиданная радость: по тюремному «телеграфу» с ним связался Ян Пашке.
— Выдает сумасшедший Загурский, — огорошил он Феликса. — Я об этом узнал до ареста.
— Ты это в прямом или в переносном смысле? С чего вдруг Загурский стал сумасшедшим?
— Не вдруг, а после бесконечных допросов. Янкулио и Секеринский старались как могли. А теперь выуживают у Агатона все, что он знает и не знает. Подсовывают ему липовые показания, из которых явствует, будто он убил Судейкина… Об этом рассказал Пиньский.
— Кто такой Пиньский?
— Надзиратель. Отсюда, из Цитадели. Он наш. С ним держат связь Фельсенгарт и Богушевич. Загурский требует, чтобы справились о нем у Бардовского. Он, мол, скажет, что я не виновен. Оказывается, один раз был у него…
— Да, да, — торопливо отстучал Феликс. — Это было при мне. Агатон приходил за черновиком воззвания к военным.
От предчувствия самого страшного, что могло случиться, у Феликса перехватило дыхание.
В июле арестовали Бардовского и Куницкого.
Арест Куницкого — для партии катастрофа, какой она не знала со времени заключения в Цитадель Варыньского. Но тогда на варшавском горизонте появился Станислав Куницкий, прикативший сюда из Петербурга буквально через несколько дней. А кто теперь заменит Куницкого? И сколько бы Феликс ни перебирал в памяти оставшихся на свободе партийных функционеров, он не видел ни в ком и малой доли тех достоинств, которыми обладал Куницкий, этот застенчивый юноша, свято веривший в то, что партия «Пролетариат» сможет успешно соединить в своей деятельности марксистскую классовую теорию революции с террористической практикой «Народной воли».
Но и об этом Феликс не мог думать в первые дни. Из головы не выходила больно жалящая мысль о том, что Куницкого обязательно повесят.
Как бы ни сложилась судьба других арестованных, но Куницкого не выпустят живым — ни на каторгу, ни в одиночное заключение навечно. И то, что он молод, красив, талантлив, только усугубит трагизм его положения.
Но этого никак нельзя допустить! Станислава надо спасти во что бы то ни стало! Надо взбудоражить всех заключенных пролетариатцев, пусть ломают головы все, кто уже арестован, и все, кто пока еще на воле! Если все будут жить этой мыслью — что-нибудь обязательно да получится. Феликс в этом не сомневался.
От Куницкого получил записку: «Кто-то выдает!» «Кто-то выдает»… Но кто? По «тюремному телеграфу» вскоре передали, что арестовано уже более сотни человек. Агатов Загурский знал немногих и немного. Массовые провалы могли быть результатом откровенных показаний доверенных в партии людей. Но кого бы ни вспоминал Кон, ни на одном он не мог остановиться. Были позеры, хвастуны, краснобаи, но чтобы пойти на предательство товарищей, таких Феликс не видел в своей партии.
На другой день его вызвали к товарищу прокурора Янкулио. У него сидел Станислав Пацановский. Увидев Феликса, Стас весь сжался. У Феликса екнуло в груди.
— Я все говорю… — сказал Пацановский. Янкулио как бы между прочим произнес:
— Вот видите. Пора и вам подумать о себе.
— Я не подлец!
Услышав эти слова, Пацановский еще ниже опустил свою когда-то гордую красивую голову.
Вошел жандармский подполковник Шмаков и приказал увести Пацановского. Потом подсел к Феликсу.
— Вы думаете, мы вас не понимаем или не сочувствуем вам? — начал он почти естественным голосом, изображая участие. — Все понимаем. Но мы понимаем и другое… То государственное устройство, к которому вы стремитесь, оно для России преждевременно. Народ ведь еще темный. Давно ли отменено крепостное право?
Книга калужского писателя Михаила Воронецкого повествует о жизни сибирского села в верховьях Енисея. Герои повести – потомки древних жителей Койбальской степи – хакасов, потомки Ермака и Хабарова – той необузданной «вольницы» которая наложила свой отпечаток на характер многих поколений сибиряков. Новая жизнь, складывающаяся на берегах Енисея, изменяет не только быт героев повести, но и их судьбы, их характеры, создавая тип человека нового времени. © ИЗДАТЕЛЬСТВО «СОВРЕМЕННИК», 1982 г.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.