Мгла - [9]

— Эта машина.

— А что с ней?

— Я как бы собираюсь везти тебя на ней…

— Так открой дверь… Ну?.. Что, вообще происходит?

Он смотрел на нее несколько секунд и вдруг расхохотался.

— Это не моя машина.

Он подошел к Рейндж Роверу, отключил сигнализацию и открыл пассажирскую дверь. Ольга не двигалась. Он подошел и взял ее за локоть.

— Пойдем.

Она высвободила руку.

— Я не понимаю тебя.

— Ольга, это просто шутка. Я думал, когда ты увидишь, что я предлагаю тебе сесть в раздолбанные Жигули, ты удивишься.

— Меня удивляют такие шутки, а не раздолбанные Жигули.

— Тебе все равно, на какой машине я бы тебя повез?

— Абсолютно.

— Тебе это не важно?

— Мне важно, чтобы по дороге она не развалилась, а какая это будет машина, эта или эта, мне по барабану.

— Ладно, извини. Будем считать, что это была неудачная шутка.

Когда они сели в Рейндж Ровер, она спросила:

— Ты всегда так шутишь?

— Бывает.

— Все-таки, не могу понять, какой смысл был в твоей шутке?

— Повторяю, это была просто шутка.

Он вырулил из ряда припаркованных машин и дал газ.

— У вас в семье есть машина? — спросил он.

— Да.

— Какая?

— Меган. А что?

— Я понял, для тебя не имеет значения, на чем ездит парень, с которым ты познакомилась.

— Никакого. Я знакомлюсь с парнем, а не с машиной.

Она сидела в кресле довольно вальяжно, чуть раздвинув колени, и смотрела на него, все еще с недоумением.

— Я просто хотел похвастаться машиной, — сказал он, изобразив на лице что-то среднее между усмешкой и виноватой улыбкой.

— Похвастаться? Ты же уже взрослый!

Он засмеялся.

— Это ты — взрослая. А я просто веселый.

— Можно задать тебе нескромный вопрос? Сколько тебе лет?

— Тридцать два. А тебе?

— Девушку не спрашивают, сколько ей лет.

— А можно, я все-таки спрошу?

— Зачем?

— Я хочу знать, есть ли тебе восемнадцать.

— Мне уже девятнадцать!

Он засмеялся, она улыбнулась, взгляды их встретились.

— Про восемнадцать — ты серьезно? — спросила она.

— Конечно. Думаешь, тебе нельзя дать семнадцать? Мне казалось — между семнадцатью и двадцатью.

— Мне — двадцать лет?

— А что такого?

— Я выгляжу такой старой?

— Да, двадцать лет — уже рухлядь.

— А тридцать два?

— Труп! Ты говоришь с трупом!..

Они расхохотались.

Когда они вышли из машины, она попросила, чтобы он ее не провожал.

— Я должен подняться с тобой на этаж, — сказал он.

— Зачем?

— Девушку надо провожать до квартиры. Это элементарная вежливость.

— А если девушка не хочет, чтобы ее провожали до квартиры?

— Я настаиваю.

Она одновременно радовалась и сердилась. Он видел это. Видел, что в глубине души ей хочется побыть с ним еще какое-то время.

Он взялся за дверь.

— Что же ты? Набирай номер.

— Не понимаю, что толкает молодого человека идти в подъезд.

— А вдруг там маньяк? Не хочу, чтобы твой труп был на моей совести.

— Что ты говоришь! — она топнула ножкой. — Стоит парню оказаться в подъезде, как он сам превращается в маньяка!

— Я взрослый парень, свои гормоны держу в узде.

Она набрала код, и они вошли в подъезд. Она шла впереди, оставляя ему легкое облачко приятных духов.

В лифте она стала к боковой стенке, прижалась к ней, отвела глаза в сторону вниз. На ее лице, на этом майском лугу с кипой пушистых, не тронутых ветром одуванчиков, полыхнул румянец. Хотелось обхватить ее за талию, притянуть к себе, почувствовать губами это свежее смущенное лицо…

Когда они подошли к двери квартиры, она вставила ключ в замок и повернулась к нему.

— Спасибо, — сказала она тихо. — До свидания.

— До свидания.

Ее глаза на секунду вспорхнули к его глазам, и она скрылась за дверью.

Глава V

5

Он сел в машину. На душе у него все пело. Не было ни прикосновений, ни поцелуев, но это не вызывало ни капли досады или сожаления. Это даже нравилось ему, потому что обещало быть потом, и в десять раз лучше. Ему нравилось это новое желание, оно было чистым, как утренний бриз, свободным от нетерпеливой чесотки между ног. Он знал, что выпьет ее медленно, по глотку. А может, и впрямь жениться на ней?

На Зеленом проспекте перед метро Новогиреево была пробка. Слева, словно корабль в доке тянулась черная громада строящегося торгового центра, в котором монтажники Зудина делали вентиляцию. На обочине, как белые угловатые тюлени на берегу, жались друг к другу маршрутки.

Он увидел женщину в темном приталенном пальто с широкими отворотами, она показалась ему знакомой. У ее ног лежали коробки и пакеты.

Он видел ее раньше. Она была немолода, но притягивала внимание. На вид ей было около пятидесяти, это была еще красивая, немного располневшая женщина. Каждый раз, когда он встречал ее, она была в длинной, темной, закрытой до запястий и щиколоток одежде. Закрытая и облегающая, она в то же время выпячивала ее породистую фактуру. При любом движении, женственном и непринужденном, оно как дрожжевое тесто ползло наружу в распоротый шов. В ее красивом, смягченном увяданием лице была загадка, точнее даже противоречие.

Каждый раз, когда он ее видел, подойти ему мешало выражение неотложной заботы, которое присутствовало в ее лице. Ему очень хотелось сблизиться с ней, такой земной и плодородной, собрать ее перезрелый урожай, оставленный кем-то, как полоса тяжелой пшеницы, несжатая в свое время.