Между жизнью и смертью. История храброго полицейского пса Финна - [6]

— Нет, мне ничего не нужно! Послушайте! Финн и Дэйв получили ранение! Нам всем прямо сейчас нужно ехать в Стивенидж!

Затем в переговоры вмешался начальник местной полиции, спрашивавший, на каком основании на место было вызвано вооруженное прикрытие. Я поднес рацию ко рту:

— Вообще-то этот поганый мерзавец только что ранил меня и мою собаку. Как вы думаете, это достаточное обоснование?

Ответ был коротким и спокойным, и реакция последовала незамедлительно. В бой вступила небольшая армия.

∗ ∗ ∗

Я не имел понятия, насколько серьезные травмы получил Финн, но его кровотечение не прекращалось. Несмотря на это пес был не столько напуган, сколько взволнован: он скулил, визжал и, как это бывало всегда, если мы включали проблесковые маячки, отказывался ложиться: очевидно, он считал, что впереди предстоит новый срочный вызов. Однако я понимал, что это ничего не значит: такое поведение было, как и у меня, лишь следствием выработки адреналина, еще остававшегося в крови.

Что же касается меня, то я был очень напуган, так как не понимал, где кончаются следы от крови Финна и начинаются мои. Только открыв клетку Финна по приезде в ветеринарную клинику, я понял, насколько невероятным было то, что Финн выжил. Когда врачи спросили меня, сколько крови потеряла собака, вместо ответа я подвел их к машине, чтобы они могли оценить всё своими глазами.

Они вернулись молча и стали спешно готовиться к осмотру Финна. Хотя мне никто не предлагал, я взял моего друга на руки и сел на пол, который немедленно из нежно-зеленого тоже стал красным. Всё, что я мог сделать — это максимально крепко держать грудь Финна, пока подошедшие медики стригли псу шерсть, чтобы поставить капельницу, надеясь таким образом улучшить состояние пса и выиграть время для проведения необходимых действий — то есть осмотра ран.

И как только они поставили капельницу, я услышал тот же самый леденящий душу шум, что и тогда в саду. Это похоже на звук воды, утекающей после того, как из ванной вынули пробку. Значит, дело очень серьезное. Этот шум вызывал воздух, проникавший в грудную клетку Финна. Он запомнится мне надолго.

∗ ∗ ∗

В ту ночь я принимал в спасении Финна самое активное участие. Я делал это не потому, что имел большой опыт работы ветеринаром, просто мне нужно было быть рядом с моим другом, нужно было помочь ему. О том, что я буду сидеть в комнате ожидания, не могло быть и речи. Я должен был оставаться с Финном до конца, потому что на протяжении последних семи лет он всегда был со мной. Мысль о том, что я оставлю друга в одиночестве в тот момент, когда он, возможно, умирает, была для меня невыносимой.

Поэтому я не ушел в комнату ожидания, и врач, видимо, понимая, что спорить со мной бесполезно, позволил мне сделать всё, что было в моих силах.

Моя роль в основном заключалась в том, чтобы морально поддерживать Финна, гладя и успокаивая целовать и обнимать его, пока ветеринары будут проводить осмотр, чтобы немного уменьшить его страх, раз уж я не могу ничего поделать с болевыми ощущениями.

Любой, кто видел своего обожаемого питомца в критическом состоянии, понимает, какие чувства я испытывал в тот момент. Дыхание Финна было частым и прерывистым — так дышат, если тебе отчаянно не хватает кислорода, — и я понимал, что теперь адреналин тут не при чем. Дело было в том, что в груди у пса скопилось слишком много воздуха, мешавшего нормальной вентиляции легких, как если бы кто-то сидел на его ребрах. С каждым вздохом организм собаки старался получить как можно больше кислорода, но безрезультатно. Финн угасал прямо у меня на глазах.

Мне казалось, что я нахожусь в эпицентре невероятно сильного шторма. Повсюду была кровь и летали клочья шерсти, рация непрерывно трещала, звонили мобильные телефоны, пищали различные приборы, а по углам комнаты, думая, что я ничего не слышу, врачи вели свои разговоры. Эта ситуация была из разряда самых невероятных происшествий, какие только могут происходить с людьми, ситуаций, которые мы обычно видим лишь в новостях или голливудских фильмах. Поэтому все собравшиеся в тот момент в помещении — ветеринарный врач, две медсестры, Скотт, который привез нас сюда, и, конечно, я, сидевший на полу, как того требовала ситуация, — казалось, не знали, что лучше всего сделать в данном положении.

А посреди всего этого пугающе тихо лежал мой друг, такой же добрый и верный молодой пес, каким он был все эти годы, который доверил мне и людям, собравшимся вокруг, спасение своей жизни. У него не было даже мысли сопротивляться ветеринарам, причинявшим ему еще больше страданий, он оставил всё на мое усмотрение и, слушая мой голос, позволял медикам делать свою работу. Пес даже нащупал мою рану и попытался ее почистить. Несмотря на то что Финн получил очень тяжелое, возможно, даже смертельное ранение, для него всё равно самым важным было мое самочувствие. Наблюдая за ним, я, можно сказать, получил второе ранение — на этот раз в сердце. После всего того, что с ним случилось, пес продолжал думать о своем папочке.

С каждой минутой его дыхание учащалось, становясь всё более тяжелым, и, пока ветеринары продолжали осматривать его, внутри у меня всё сжималось от ужаса. Почему же они