Между Тьмой и Ночью - [6]

В седьмой день второго месяца Нира бабка Фло, проснувшись утром, не обнаружила в ногах своего верного Скеца — старого пса, последнего живого друга и вспомнила, что выгнала его вечером на улицу спать, в наказание за перевернутую сковороду. Снаружи шел дождь. Внутри правда тоже кое где подтекало, но собаку было мучительно жалко. Флория завернулась в шерстяную шаль, торопливо прошаркала к порогу и открыла дверь. Пса под дверью не оказалось.

— Вот ведь старый харф, — пробормотала Фло, и уже значительно громче крикнула, — Скерц!

Ливень шел непроглядной серой стеной, пес не появился. Фло еще четверть энтима пыталась перекричать шум дождя, пока мокрая, виноватая морда все таки не появилась на пороге. Только в дом пес не рвался. Уселся перед хозяйкой и жалобно заскулил.

— Ну заходи, — разрешила Фло, отступая на шаг внутрь, — заходи, харф мохнатый, прощен.

Пес не двинулся, снова заскулил и гафкнул.

— Да что с тобой такое?

Пес встал, отвернулся, завилял хвостом и залаял, потом снова повернулся, сел и выжидательно уставился на хозяйку.

— То есть ты хочешь, что бы я гулять с тобой пошла в такую погоду? Совсем рехнулся?!

Пес остался сидеть, лишь сильнее завилял хвостом.

— Да чтоб тебя харфы сожрали! — в сердцах рявкнула Фло, и захлопнула дверь изнутри.

Однако, немного подумав, все же достала из пыльного шкафа тяжелый плащ, поплотней в него закуталась и вышла на улицу. Пес радостно залаял и потрусил к амбару, постоянно оглядываясь, не отстала ли хозяйка.

— Ох ты ж, Свет Небесный и все боги! — потрясенно прошептала Флория, заглянув в амбар.

Внутри мирно стоял чистокровный лирец. Оседланный. Золотая мечта покойного мужа. Так и не сбывшаяся. Этих животных выращивали только в Лире — горном поселке в ночной провинции. Стоили они в три веса золотом, но и купить такого коня можно было только жеребенком, да и то лишь если этот жеребенок признает покупателя. У этих лошадей за всю жизнь не могло быть двух хозяев. Лишившись хозяина такой конь не будет ни есть ни пить, а чужого человека, попытавшегося его оседлать, будь он хоть родственник хозяину, хоть лучший друг все равно сбросит, покусает, или в лучшем случае будет просто стоять, что с ним ни делай. Исключительно преданные, боевые кони. В три раза быстрее любой другой лошади и в пять раз выносливее, и есть способны хоть траву, хоть ветки, хоть заборы деревянные. Говорят в их жилах течет кровь тварей тьмы. Фло снова как в живую увидела суровые, не разговорчивые лица горцев, живущих лишь под оком Скома, невероятной грации коней и отчаяние в глазах любимого: его не принял ни один из имеющихся на продажу жеребят, а ведь они десять лет копили золото на эту покупку.

И вот теперь, это вороное чудо стоит себе в ее промокшем амбаре, и похоже пытается найти среди гнилья, хотя бы пару годных соломинок. Сердце Фло учащенно забилось, вызвав резкий приступ отдышки. Она осторожно, как будто боясь спугнуть мираж, сделала три шага к коню, и только тут заметила в углу парня в военном мундире. Он спал сидя, обхватив колени и уткнувшись в них лицом. Такой маленький и мокрый белый мышонок с грациозным вороным красавцем…

Ну что ж, лирец с хозяином в ее амбаре — это как-то более понятно и объяснимо, чем просто лирец. Фло, уже чуть посмелее, подошла к вояке и тронула того за плечо:

— Эй служивый!

Не проснулся. Фло сильнее потрясла парня и громче крикнула:

— Служивый!

— А? — Служивый поднял лицо. Свет Небесный! Да совсем ребенок же! Мокрый насквозь. Взгляд измученный, ничего не понимающий.

Фло с трудом взяла себя в руки и бодро спросила:

— Ты чего сидишь в луже?

Он помолчал, видимо пытаясь осознать суть вопроса, а затем жалобно спросил:

— А можно я еще пару энтимов посплю?

Ответа впрочем, ребенок дожидаться не стал. Глаза закрылись, лицо снова уткнулось в коленки.

— Поспи… — вздохнула Флория и обратилась к лирцу, — ну что дружок, расседлать тебя надо, накормить, да обсушить… и хозяину твоему того же самого не помешало бы… Как же до вас полотенца-то сухими дотащить?

* * *

Рико проснулся и обнаружил себя укутанным в мягкие, почти сухие полотенца. Мундир расстегнут, под рубашкой ощущалась все та же мягкость и сухость. Перевязь и меч были аккуратно сложены неподалеку. Рядом стоял Берг расседланный, а перед ним два ведра. С водой и зерном, а вокруг крутился большой, лохматый пес. Дождя снаружи уже не было. Сквозь прорехи в крыше свободно лился свет Четырех. Рико встал, стянул с себя все посторонние тряпки, застегнул, все еще мокрый, мундир, и задумался что же делать дальше. С одной стороны показаться кому бы то ни было на глаза — это почти наверняка нарваться на вопрос «куда путь держишь?», а признаваться людям, пусть и случайным, не знакомым, в том что он Рико Дерс — позор Имперской армии…

Размышления были прерваны самым внезапным образом, появившейся в дверях старой женщиной, в сером шерстяном платке и темном войлочном платье, какие носят лишь в баронствах.

— Выспался служивый? — весело спросила она, — айда в дом! У меня как раз пироги поспевают!

Не прилично громко напомнивший о своей пустоте желудок, тут же отбросил все сомнения, касательно дальнейших действий, и Рико нерешительно поплелся вслед за не понятной старухой.