Между нот - [82]

– Это не на платье, – сказала я, все еще всхлипывая.

– Ты не обязана объяснять, правда. Я…

– Это на оплату такси в Беллвью и обратно, в «King». Вот и все. Сегодня вечером я выступаю на музыкальном вечере. Никто не знает об этом.

Его брови сошлись у переносицы.

– В котором часу ты должна там быть?

– В семь.

Ленни улыбнулся.

– Я сам тебя отвезу.

Глава 43

Было полседьмого вечера, когда Ленни припарковал свой джип за углом дома Молли, так что мои родители не увидят, как я с ним поеду. Я забралась внутрь, поставив сумку с маминым лиловым платьем на полу между нами. Парень завел двигатель, и мы поехали.

Как только мои глаза привыкли к приглушенному вечернему свету, я заметила, что Ленни надел не коричневые рабочие ботинки, а черную пару с темными джинсами. И он сменил фланелевую рубашку и концертную футболку на застегнутую угольно-серую и черную кожаную куртку.

Парень откинул волосы назад, но они вернулись на место, очертив линию подбородка. Никакого хвостика, неопрятные кончики исчезли.

– Ты подстригся?

Ленни опустил голову, словно прятался за тем, что осталось.

– Карла помогла, – пробормотал он.

– Выглядит…мило.

Он улыбнулся.

– Не хотел смущать тебя или еще что.

Я легонько похлопала его по руке.

– Это я могу сделать самостоятельно, спасибо тебе большое.

Некоторое время мы ехали в тишине, наблюдая за проносящимися мимо фарами автомобилей. Как вдруг меня осенило, что я увижу Джеймса. Наконец-то. Но вместо того, чтобы радоваться и чувствовать волнение, я была в ужасе. Почему он просто не позвонил, объясните мне? Это выступление казалось своего рода изощренным тестом. Должна ли я подвергать себя унижению, чтобы доказать свою искренность?

– У тебя все получится, – Ленни вытянул руку, останавливая мое колено, дергающееся вверх и вниз, словно отбойный молоток. – Не волнуйся.

Мандраж касаемо Джеймса он принял за нервное возбуждение из-за пения, что лишь напомнило мне, как я из-за пения нервничаю.

– Ты чересчур уверен, учитывая, что ты никогда не слышал мое пение, – сказала я.

Его губы растянулись в ухмылке, несомненно, виноватой.

– Ты слышал?

– Восемь тридцать, колыбельная. Лучший концерт в городе.

– Ленни!

– Что? Как-то вечером я был у Карлы и услышал твое пение. Ты действительно умеешь петь.

Я помотала головой.

– Но я не могу. Не на глазах у людей. В том-то и беда. Застываю на месте. Что, если это произойдет со мной сегодня вечером? Такое и раньше происходило.

– Это было давным-давно, – ответил парень. – Ты была ребенком.

«Подожди-ка».

– Как ты узнал? Тебя там не было.

Проигнорировав меня, Ленни потянулся к радио, чтобы включить его, и сменял одну нечеткую станцию за другой, пока не нашел понравившуюся ему песню.

– Пойдет?

– Ленни. Ты там был? На районном шоу талантов?

Парень повернулся ко мне, удерживая мой взгляд дольше, чем следовало, так как мы ехали по главному шоссе.

– Ты не помнишь.

– Не помню что?

Ленни вернул взгляд на дорогу.

– Ничего, – ответил парень, понижая громкость радио. – Эй, я не видел Брейди несколько дней. Как он поживает?

– Ты же был там, ведь так? На шоу талантов.

Он глубоко вдохнул и не спеша выдохнул.

– Ладно. Да. Я там был.

– Почему тогда не сказал?

– Что это меняет? Я был там. Я видел тебя, – Ленни бросил на меня быстрый взгляд и улыбнулся. – В любом случае, не думай об этом сегодня. Думай только о том, как выйдешь на сцену и сразишь всех наповал.

– Ты прав.

Но я не могла не думать об этом, и полагаю, что Ленни тоже, потому что после он добавил:

– Ты была прекрасна тем вечером, с крыльями бабочки.

В джипе стало тихо, словно шум дороги и двигателя абсолютно исчез.

– Спасибо, – прошептала я.

На лице Ленни мелькнула улыбка, затем он потянулся к радио и громче включил музыку.

– Итак, как Брейди?

Я проглотила комок в горле.

– У него… хм… у него после школы разного рода терапия. И, эм, он учится говорить полными предложениями, самостоятельно одеваться, и все такое.

– Должно быть нелегко, – сказал Ленни.

Я не знала, собирался ли он спросить, тяжело ли было Брейди, мне, моим родителям или Кае, но в любом случае ответ был бы «да». Моя мама всегда говорила, что это нормально признавать.

– Иногда я вот думаю, как бы все сложилось, если бы Брейди… если бы у него не было инвалидности. Особенно с тех пор, как мы переехали, я часто это представляю. Мы бы не потеряли наш дом. У меня все еще был бы рояль, – я остановилась. Это то, о чем я никогда никому не рассказывала. И даже не хотела признаться самой себе в этом. – Прости. На самом деле я не это имела в виду. Я люблю Брейди таким, какой он есть.

Ленни не сразу отреагировал, и я поняла, что он размышляет над тем, какой я ужасный человек, наверное, желая никогда не соглашаться отвозить меня на этот концерт.

Парень потянулся и сжал мою руку.

– Как бы ты хотела, чтобы все было?

Я прикусила губу, не желая продолжать, но слова стремились вырваться наружу.

– Может быть, все бы не было завязано на Брейди, как все сказывается на Брейди. Мы бы не должны были постоянно присматривать за ним и беспокоиться, и тратить все деньги на его лечение, – я покачала головой. – Я ужасный человек.

Ленни усмехнулся.

– Знаешь ли ты, сколько раз я задавался вопросом, как бы все сложилось, если бы мой отец погиб, когда машина упала на него?