Между нот - [8]

– Мы должны были нанять кого-нибудь сами. Или попросить кого-то из ребят в магазине.

Папа удивленно посмотрел на нее. Очевидно, он хотел, чтобы его сотрудники видели наш новый район, не более чем я хотела, чтобы мои друзья его увидели.

– Слишком поздно, – сказал он, вынимая из грузовика еще одну коробку. И так скоро уже закончим.

Шесть часов спустя мы закончили.

Брейди с радостью занес рыбок в новую комнату. Аквариум стоял так близко к его кровати, что они практически спали вместе. Он был в восторге.

Я совершила последний подъем в свою комнату на чердаке, легла на матрас односпальной кровати и уставилась на коробки, заполненные остатками моей жизни. У меня даже не было сил искать наушники и вставлять их в «больше-не-телефон», чтобы послушать музыку. Когда закрыла глаза, шум в окрестностях растворился: двери автомобилей, лай собак, и басы магнитолы, проезжающего автомобиля. Я гордилась тем, что способна найти музыку практически в любом звуке. Шуршание листьев, скрипучие качели, покачивающиеся от дуновения морского бриза, хлопанье дверцами шкафчиков… смех, шаги, вздохи, даже чиханье. Иногда мне трудно найти свой собственный голос, но я всегда слышу музыку вокруг себя.

Но здесь, в Лейксайд, я не уверена, что когда-либо услышу ее снова.

Глава 4

Кто-то стянул с меня обувь и распаковал одеяло, чтобы меня укрыть. Я уснула в одежде на голом матрасе вплоть до воскресного утра и не проснулась, пока солнце не проникло в маленькое мансардное окошко так, чтобы светить мне в лицо.

Спустилась в ванную, которая находилась рядом с комнатой родителей на третьем этаже, и снова вниз, где моя семья обставляла кухню. Мама суетилась надо мной. Заставила съесть яйцо. Брейди захотел показать мне двухъярусную кровать. У меня болели ноги. Однако я последовала за ним и недолго посидела с ним в обнимку на нижнем ярусе.

Мне просто необходимо почистить зубы и принять душ, но мысль подняться по лестнице снова, заставляла меня плакать. Квартира была настолько вертикальной, что я гадала, не будет ли у нас больше пространства, если мы положим здание на бок. Карла жила на нижнем этаже, где была кухонная пристройка на заднем дворе, что делало его немного просторней, чем верхние этажи. Узкая лестница вела от входной двери до второго этажа, где находились гостиная и кухня, и небольшая площадка позади с другой лестницей, ведущей во двор.

Мама не была удивлена, когда я отозвалась о лестницах как «два способа сбежать».

Рядом со спальней близнецов был небольшой коридор, откуда лестница вела в мою комнату, она же чердак, на четвертый этаж, на самую вершину. Так или иначе, когда я представляла, что в один прекрасный день буду жить в пентхаусе, я не это имела в виду. Здесь даже не было нормальной двери, просто радужно-полосатая занавеска, которую я могла потянуть в проходе, наверху лестницы.

Встроенный шкаф, который обещала мама, состоял из доски, установленной между наклонными стенами чердака. Это был скорее «подводный шкаф», так как односпальная кровать занимала все пространство комнаты, и мне приходилось перепрыгивать через нее, чтобы добраться до одежды. Маленький письменный стол и комод были по обе стороны от мансардного окошка, открывавшего вид на задний двор.

Вид из моего окна был не столь ужасен, как я ожидала. Ни рычащих собак, вырывающихся из цепей. Ни разбитых машин. Однако, в Вестсайд Фоллс, скорее всего, не найдешь некоторые газонные украшения, например, пластиковые розовые фламинго вдоль нескольких домов. Дворы были чистые и аккуратные по большей части. Люди выходили на крыльцо, сушили белье или ремонтировали машины, разговаривали, смеялись или спорили.

Никто из тех, кого я знала, никогда не развешивал белье на улице и не ремонтировал самостоятельно автомобиль.

На дороге за нашим домом, рядом с чьим-то хламом, я нашла решение, по крайней мере, одной из моих проблем: велосипед с надписью «Продается», приклеенной к его спицам. Мой продали родители в онлайн-аукционе, думая, что мне все равно, так как я почти не каталась на нем. А сейчас, когда меня ожидает всеобщее унижение на тюремном автобусе штата, мне не все равно.

Наш новый район, кажется, находится на расстоянии нескольких световых лет от моей прежней жизни, но до школы Вандербилт всего три с половиной мили. Поэтому я вытащила последние деньги из кошелька и направилась туда.

– Сколько вы хотите за велосипед? – спросила я пожилого мужчину, открывшего дверь.

Он прохромал на улицу, тяжело опираясь на трость, чтобы оценить меня. Жаль, что я не подумала переодеться в грязную одежду.

– Пятьдесят, – сказал он.

– За это старье? – велосипед заржавел. Я даже не знала, не сдуты ли шины. – Как насчет двадцати?

Мужчина тяжело вздохнул и приложил руку к груди.

– Ты оскорбляешь меня, – сказал он. – Это классический велосипед марки Швинн. Винтаж. Люди платят немалые деньги за такие велосипеды.

Я медленно кивнула.

– В любом случае, спасибо.

Я улыбнулась и направилась обратно к дороге. У меня было пятьдесят долларов, но это все, что у меня осталось. Учитывая, что этот человек поставил велосипед так близко к мусору, мне показалось, что он возьмет двадцать баксов. В течение того часа, что я выглядывала в окно, никто не подходил его купить. И насколько я могу судить, у любого другого ребенка уже было средство передвижения.