Между нами война - [63]

— Вот уроды. — прорычал Никон. — Ты же могла погибнуть, сестра!

— Но я же живая! И мы — победили. — она успокоилась. — И у меня есть новый друг. — Эрис указала на Сириуса. — Мой лучший друг.

— А мы? — спросили ребята.

— Вы — мои родные братья. — заключила Эрис. Она вытащила свой гладиус. Эрис и парни скрестили мечи.

— Я не помешал? — это был голос Персиуса.

— Хочешь присоединиться? — спросил Никон, подняв свои сивые наглые брови.

— Нет конечно. — надменно ответил он. — Хотел поздравить!

— Мы не нуждаемся в твоих поздравлениях. — ответила Эрис.

— Я хочу поздравить. Нуждаешься-не нуждаешься, это уже твои проблемы. — он нахально улыбался. Эрис скачком приблизилась к нему, но Тичон и Эллиут схватили её.

— Твой язык надо укоротить! — выбросила разгневанная Эрис.

— Вы, придурки, позволили девушке быть выше вас! — сказал Персиус, глядя на Никона. — Её место — на кухне. — заключил он.

— А что, ты хочешь занять её место среди нас? — спросил Никон своим грубым басом. — Лучше иди и займи её законное место — на кухне. — он рассмеялся, и его поддержали ребята.

— Мы еще посмотрим, кто-кого. — загадочно ответил Персиус и прошёл к другим парням, которые уже успели ранее поздравить Олимпийцев.

— Ре, малака! Ай» де на па на гамити'с! *Э, др. чун, съе. ись отсюда! (греч.) * — громко и очень некрасиво выразился Никон. Персиус, косясь и ухмыляясь, ушел.

— Как же он злит меня — не могу!!! — досадно проговорила Эрис.

— Он завидует — вот и всё. — сказал Аргос. — Помнишь, ты в детстве ему нос расцарапала? Шрам еще остался. — он засмеялся.

— Надо новых добавить. — заключила она.

— Ребята! — учитель Яннис позвал. — Быстро строимся! — вид его был удрученный.

Юниоры построились и весь день учитель Яннис гонял их, срывая на них свою злость и самонедовольство.

В городе Сития все обстояло старым порядком. Время шло своим размеренным чередом, меняя ночь на день. Та же природа, те же люди — не менялось ничего. Тот же запах критских цветов и морской воздух, приносимый ветром. Те же ежедневные дела — суета, приносящая гроши в карманы бедняков, среди которых были и ребята Олимпии. Софос всё так же разгружал и выгружал товары на пристани, внимая своими большими ушами венецианскую речь. Аргос, Персиус, Аннас и Атрей косили пшеницу, собирали урожай, возделывали землю, получая честный хлеб. Никон присоединился к Софосу, помогавшему отцу в лавке с продовольственными товарами. Он стал грузчиком, белым от муки в одном лице и обходительным продавцом — в другом.

Филон и Тичон рыбачили на лодках, на заре ставя сети в лагунах у прибрежных скал, затем сдавая улов барыгам. Эллиут помогал отцу забивать и разделывать скот. Андроник и Исос, являющиеся двоюродными братьями по отцу, пробовали себя в различных сферах торговли — от головных уборов до башмаков, был бы начальный капитал. Но Исосу больше нравилось продавать женские одежды — такова уж была его натура. Азариус подрабатывал тележечником на опасном рынке. И это несмотря на то, что парень заработал грыжу, пахая у друзей Янниса. Ахиллес же, кроме выпаса скота своих братьев, проводил всё свободное время среди воров и мелких хулиганов, которые, в свою очередь, были связаны с более крупными.

Бабушка Эрис запрещала ей выходить из дому в свободное время. Все, что она могла себе позволить в свободное от работы время — сходить к тете. Но и туда её отпускали с трудом — дядя Аркадиус страдал от чахотки. Иногда от одиночества ее спасали соседи, которым лекарь был не по карману. Начитанная девушка умела врачевать и принимать дитя. На рынок Эрис не ходила: бабушка говорила, что там очень опасно, и была права — недалекая пристань, кишащая пиратами и развращенными европейскими солдатами-храмовниками. Они в душе считали себя преемниками всесильных древних римлян, но не афишировали уважением к предкам-язычникам. А «благородное рыцарство», как таковое, зародилось от гуннских бешеных кочевых воинов-наездников, после переселения народов. Им Европа за мир регулярно платила огромную дань золотом и молодежью, подобно тому, как в древних мифах жертвуют чудовищам. Хотя и слова такого — «Европа», пока еще не придумали.

Но бабушка Эрис считала, что колонизаторы это те же римляне — кровожадные и обворовывавшие люд.

Римляне когда-то были под гнётом греков. Потом всё поменялось: война и теперь греки — рабы Рима на триста долгих лет. Они построили Империю — на архитектуре и модернизированной письменности греков. Хотя, кто уж разберет — кто прав, кто виноват. Кто знает, кто раб? Кто господин? И кто кого чему научил?

Времена менялись — снова последовали войны, разорения. За ними бессменно следуют их тени — голод и нищета, болезни и нравственный упадок. Опять войны и восстания…

Византия… Долго господствовала она — превратившая Православие в орудие власти. Вот только грекам не нравилось ставить архиепископов во главе верхушек. Они научились разделять духовенство и политику. И это была общая черта критян и колонизировавших их венецианцев — единственных в своём роде, не прикрывающихся Верой, честных и прямолинейных хапуг.

Постепенно византийская система постоянно меняющихся хозяев-родственников, прогнила. И она распалась на части. Теперь уже генуэзцы разоряли народ Крита, пока аристократия Европы показывала каждый свой семейный герб на поле боя «Во имя Христа». Остров Крит — всего лишь боевой трофей трапезундского рыцаря, восхваляемого массовой истерией, поднятой пылким Папой Римским.