Между нами война - [54]

…Каллиста последней закончила свой нежный женственный выход. И теперь они все вместе начали хороводить. Они отпустили предплечья и взялись за руки — парни зазвали сеньорит, и, начиная новый строй, не останавливаясь, разделились на пары. Сан марковцы, смеясь, подтянулись в колонну с девушками. Музыка в очередной раз поменялась. Теперь это снова были быстрые звуки. Начиналось всё с благородного каламтьяноса, в котором присутствовалось вкрапление итальянского сальтарелло — общественное грандиозное объединение выродилось в критский парный суста, скрестившись с венецианским баллосом.

Лючия наблюдала это действие с ненавистью, и вот, к их хороводу молодых пар присоединились парочки знатных людей. Пришедший Ахиллес же воспылал гневом, увидев, что Таррос и Эрис танцуют в паре, державшись за руки. В сердцах он снова выскочил из залы. Антонио вместе с очаровательной сеньоритой, дочерью какого-то вельможи, двигался прекрасно, кружась и меняясь с другими дуэтами местами, но глупец всё время бросал печальные взгляды на командира и капитаншу Каннареджо, которым абсолютно не было дела до окружающих их людей. В эти счастливые неповторимые мгновенья они оба находились в упоенном самозабвении, двигаясь в такт пробуждающей чувства народной музыке, в которой переплетались история, радости и горести, любовь и плач сильного народа порабощенного острова Крит.

Эрис не позволяла себе раскрепощенно улыбаться. Она лишь одобрительно приподнимала уголки влажных разгоряченных губ, и её доброжелательное выражение лица со скромным кротким взором ведало проницательному Тарросу о положительном расположении. Он же держал себя статно и благородно, проявляя восхищение и радость в сдержанной мимике, и глаза его обходительно и нежно смотрели на юную Эрис. Когда повороты и кружения заканчивались, их ладони соприкасались, создавая невидимую нерушимую связь.

Может быть, для кого-то этот танец был просто веселым времяпровождением, скрашивающим вечер, но для этой пары это имело сакральный, глубокий смысл — ведь то, чего не можешь рассказать, можешь показать жестами глаз, языком тела, и только музыка способна подтолкнуть человеческую душу на постыдные в обыденности, в другой обстановке смелые откровения. К тому же, станцевавшие сиртос бок о бок в строю, становятся неразделимым целым, связь которых сохраняется и после…

Лючия, кружась с партнером мимо летящих командира и Эрис, сильно толкнула её в спину локтем. Эрис не могла ответить тем же подлым способом, да и возможности в густо кишащей зале просто не было. Таррос почувствовал толчок, и заметил выражение негодования на лице девушки. Он успокаивающе улыбнулся, сжимая её ладонь, и Эрис отпустила гнев. Но вот опять, проходя мимо них и весело топая ногами, осмелевшая Лючия больно наступила на ногу капитанше. Эрис, недолго думая, воскликнула:

— Неуклюжая корова, тебе бы только в стойле переминаться!

— Сколько собаку не мой и не наряжай, она так и останется собакой! — высокомерно ликуя, громко крикнула удаляющаяся Лючия. Таррос был разозлен подобной выходкой. Он отыскал глазами отца Лючии — тот довольно улыбался, всем своим видом поддерживая дочь.

Эрис резко остановилась.

— Не обращай внимания. — уважительно попросил Таррос.

— Что? Вы на чьей стороне?! — вызывающе задрав подбородок, спросила раздосадованная Эрис. — Я не терплю подобного отношения и никогда ничего не оставляю на потом.

Таррос отступил.

— Больше никогда не говори мне, что я не на твоей стороне. — его взгляд горел, а лицо стало серьезным. — Что бы ни случилось, я буду с тобой. — закончил он. Они стояли с полминуты так, просто смотря друг на друга… В это время разозленная Лючия пролетает мимо, и снова намеревается толкнуть Эрис, но та успевает схватить ее за локоть и резко потянуть своей сильной рукой. Лючия, привыкшая пользоваться авторитетом отца, зная, что ей все всегда сходит с рук, не ожидала такой смелости от критской девчонки.

— Тебе что, вино в голову ударило?! — заносчиво завопила та. Народ остановился. Музыканты тоже.

— Я, в отличие от тебя, не пью. Зато на твоем несвежем лице отпечаталась вся грязь твоего образа жизни. — спокойно и четко ответила Эрис.

— Как ты смеешь, нищенка! — она вознесла руку, и Эрис крепко схватила ее за запястье, отчего та вскрикнула.

Никон и парни облепили их. Отец Лючии с друзьями устремились к ним. Зеваки раскрыли рты. Антонио и сан марковцы изумленно смотрели, что же будет дальше.

— Сенека старший, кто знает такого? — громко спросила Эрис у толпы и не сводя грозных глаз с Лючии. Алессандро крикнул:

— Я! Я знаю!

— Он, — невозмутимо продолжила она, — сказал: «Золотая узда не сделает клячу рысаком». Сделай выводы от слов римского мудреца, сказанного в адрес таких дур в побрякушках, как ты. — Эрис, отпуская сгорбившуюся от боли Лючию, оттолкнула её. Алессандро не мог остановиться от смеха. Его хохот был слишком заразителен, и вот по зале пронесся гул. Таррос был удивлен и доволен от умения Эрис держаться с достоинством при людях.

— Кто ты такая, чтобы так разговаривать с моей дочерью! — взревел вельможа. Этот человек был камерлленджием. Таррос вышел вперед и хотел начать отвечать, но Эрис не позволила своим властным взглядом.