Между нами война - [32]

Ребята возликовали! Трибуны ревели и народ обрел новых кумиров.

— Чёрт бы их побрал! — крикнул Таррос, сев и принявшись за заполнение пергамента результатами.

— Вот это зрелище. Прямо гладиаторы Древнего Рима! — радовался довольный Алессандро, хлопая вместе со всеми. Яннис был бесконечно рад такому невероятному исходу.

Эрис подняла противника и похлопала его по спине. Ребята вывели плененных кастелловцев. Таррос смотрел на них с завистью и злобой. Он нервно крутил в руках перо, его глаза выкатились от недовольства. Но ничего не поделаешь. Он встал и объявил победителей. Собравшиеся поддержали решение одобрительными возгласами. Алессандро аплодировал стоя. Таррос с ненавистью покосился на него. Тот лишь смеялся над его лютым видом.

Ребята ушли с ристалища. Их встретили Филон и Тичон, не участвующие сегодня по причине травм. Ситийцы земли под собой не чуя, обнимались и торжествовали. Они забыли выходку Ахиллеса. Сан Марко, плеваясь ядом, косились на них. Настал выход птенцов Тарроса.

Горны и барабаны. Эрис, Никон, Георгиус, Аргос, Исос, Андроник, Атрей, Эллиут, Филон, Азариус, Тичон, Софос, Аннас, Андроник и Ахиллес наблюдали за боем — с кем же им придется сразиться в гонке за первенство завтра?

К их разочарованию, битва была грязной. И никто не остановил безобразие. Народ недовольно кричал, но Тарросу было наплевать. Он просто не воспринимал их, не слышал. Мало того, что они били обезоруженных мечами, так еще подскальзываясь, вновь вставали в строй. В итоге шесть сан марковцев остались на поле.

Сан Марко победил. Это значит, завтра будет горячо.

— Глупый Персиус, пропустить такое из-за высокомерия! — воскликнул Филон.

— Да. Сидит дома и бьет баклуши. А ведь мог бы сейчас радоваться вместе с нами! — высказался Аргос, залезая на лошадь. Эрис стало жаль упрямого олимпийца. Все-таки он был ее другом детства.

— Сам виноват. Команда — это одно. Одиночка-выскочка — совсем другое. — сказала она холодно.

— Сестра права. Кто знает, если бы мы выбрали его, то на каком месте оказались? — вопросил Никон.

— Заслуга сестры очевидна. Она сплотила нас. Нам весело вместе! — улыбнулся курчавый Исос.

Эрис не любила всяческих похвал и лести. Конечно, в душе было приятно, но она не подавала вида. Никогда. И, если уж слышала хорошие слова в свой адрес — становилась крайне серьезной. Или старалась улизнуть.

Зрелище на сегодня подошло к концу. Все общей колонной вернулись в крепость. Ребята поужинали и умудрились не сцепиться с Сан Марко. Конечно, у колонизаторов были и хорошие ребята: Джулиано, Марселло, Маурисио, Джанкарло — парни даже шутили с ними пару раз. Но этот выскочка Антонио всё портил. Он был их главарем, и всегда давил на них. А сегодня они молчали. И аппетит у сан марковцев почти отсутствовал.

Яннис даже не поздравил юниоров. Парни в веселой болтовне забыли о нём. Только не Эрис. Ей было мучительно больно за своего деда — и так же сильно жалко деда Янниса.

Сегодня все устали, и без лишних слов и действий, пораньше легли спать. К тому же к вечеру погода стала пасмурной. Ко всеобщей радости, ворчливый Таррос как сквозь землю провалился. Эрис поужинала у себя пищей, что принес Тичон. Она тоже просто валилась с ног, и глаза сами слипались.

…Эрис проснулась глубокой ночью. Все уже давно спали. Она вышла в коридор к уборным комнатам, омылась холодной водой, наконец окончательно стряхнув с себя усталость.

Спать ей уже не хотелось. Пульсом ныла рука. Чтобы отвлечься, Эрис решила пройтись. Надев плащ с капюшоном, она вышла из залов. Караульные на постах дремали. Вырвавшись из входной арки, Эрис осторожно заскользила вдоль стен под смотровыми вышками, боясь быть замеченной внимательными дежурными.

Тучи рассеялись. Было прохладно, пар шел изо рта, что не было типично для Мая месяца. Луна светила так ярко, что в округе можно было разглядеть каждую мелочь. Эрис решила посетить конюшни. Но не ради Буцефала, а ради белой звезды командира.

Таррос сегодня в переживаниях заснул прямо за писчим столом на верхнем этаже в своём кабинете. Причиной тому был завтрашний визит Дожа. Алессандро раздобыл яд. Таррос принудил Антонио дать отраву утром Буцефалу. Тот поначалу отнекивался, но, запуганный, всё же уступил авторитетному, старшему почти в два раза него самого, командиру. Этим козни не ограничивались.

Он приказал сан марковцам в разгар выступления Каннареджо обманом вытолкнуть на ристалище беспризорного ребенка. Поэтому за ужином юноши и были подавлены — своей совестью.

Но на этом дьявольский план Тарроса не закончился. Он пытался запугать Янниса — сказал, что сломает сильные длинные ноги капитана в шлеме, если они не уступят его подопечным. Яннис промолчал и решил не встречаться со своими ребятами, чтоб лишний раз не гневать командира.

Яркий лунный свет пробился в окно, и, попав на лицо Тарроса, разбудил его. Он протянул руку к сосуду с вином, налил немного и выпил. Затем встал, пройдя к тазу с холодной водой, окунул в него голову, желая снять дурное напряжение. Вода струилась по его лицу, стекала на жилистые, широкие плечи. Он снял мокрый камзол и подошел к окну. Далеко на море стелился серый туман. Свежий мокрый воздух ударял по лицу, унося плохие мысли прочь. Таррос протиснул голову в горло сухой туники — его коротко остриженные, но очень густые кудрявые волосы не хотели пролезать без приключений. Наконец, закончив борьбу, его лицо освободилось от льняного плена.