Между нами война - [103]

— Командир, как Вы? — взволнованно спросила Эрис. Она смотрела на него, и ее сердце с каждой секундой все больше и больше сжималось от сочувствия ему.

Таррос молчал. Эрис осторожно потрогала его лоб — лихорадка усилилась. Приказав Георгиусу поднять Тарроса, Эрис напоила его чаем с лечебными травами.

Когда жар спал, она дала ему куриный бульон.

Первое, что Таррос увидел перед собой, это добрые глаза его любимой. Он был более, чем благодарен за ее сочувствие.

…Следующие дни прошли в заботе о командире.

Эрис варила ему домашнюю вкусную еду, а Георгиус оставался с ночевкой. Она сама стирала вещи командира в лагере.

На протяжении трех дней они с Георгиусом старались от чистого сердца. На поле ее периодически подменял Никон, а Персиус и Ахиллес, как две гадюки, тайно плевались ядом.

Эрис с кузеном старались не оставлять командира одного. Она выходила из комнаты и братишка по её приказу обтирал и переодевал Тарроса, и, когда это было нужно, помогал вставать и сопровождал.

Таррос был бесконечно благодарен за то, что за ним так хорошо ухаживают; он хвалил приготовленную для него еду. Его организм был крепок, и болезнь отступила.

По прошествию четвертого дня Эрис отправила Георгиуса домой, сказав, что догонит, а сама решила попрощаться с Тарросом, зайдя еще раз. Дверь была открыта. Командир уже сидел за столом и что-то писал.

Она постучалась.

— Эрис, заходи. — встав, он почтенно кивнул и начал разговор первый:

— Я поправился благодаря вашей доброте. Спасибо вам обоим. Спасибо тебе, Эрис. — он смотрел на нее нежно и преданно. Эрис после этих слов потупила взор. — Я не привык, чтобы обо мне кто-либо проявлял заботу, даже Алессандро. Прости, что я доставил тебе столько хлопот. — виновато сказал он.

— Все, больше не надо благодарить. Ухаживая за Вами, я испытала огромное удовольствие. — ее глаза загорелись и, пересилив стеснение, она взглянула на Тарроса. Он смущенно улыбнулся.

— Эрис, ты ненавидишь меня за мои проступки? — тихо спросил он.

— Я пришла сказать Вам, чтобы Вы впредь не вспоминали о том нехорошем случае… — голос Эрис звучал таким тоном, какого Таррос еще не слышал. Это взбудоражило его сердце. — И Вы изменитесь, я верю в это. — ее голос звучал умиротворяюще. Она смотрела на него с уверенностью и что-то еще ласковое на дне ее глаз робко пробивалось наружу.

— Ты всё еще считаешь меня нечестивцем? — он задал контрольный вопрос, смущенно опустив взор.

— Если бы я Вас считала таковым, я бы не лечила Вас. — тихо выдавила Эрис. — Спокойной ночи… — не дожидаясь его ответа, Эрис быстро выбежала. Ее сердце громко стучало, и лицо заливало буйной бордовой краской.

Таррос выглянул в окно. Сумерки сгущались. Эрис всё же оглянулась и дружелюбно помахала ему. Командир счастливо рассмеялся, но она, поспешив догнать Георгиуса, идущего домой, уже не увидела этого. А, может быть, она не заметила его нарочно…

Глава двадцать пятая

Эрис и Георгиус разошлись по домам.

Эрис поужинав с бабушкой, искупалась после тяжелого рабочего дня и легла спать, как ни в чём не бывало.

Она, так мечтательно и невинно, зная, что ни одно живое существо не сможет проникнуть ей в душу, представляла образ и аромат Тарроса. Эрис вспоминала, с каким вниманием и заботой стирала его вещи, запах которых казался ей сладким. Она незаметно уснула.

Только-только задремав, девушка проснулась. В окно светила полная луна, и грех было не подобраться поближе и не налюбовавшись вдоволь, уснуть. В соседней комнаты крепко спала бабушка, громко храпя. А Эрис, прошмыгнув мимо тихо, как мышка, отперев и закрыв за собой дверь, осторожно вышла на залитый серебром тихий двор.

Эрис уже по-привычке быстро забралась на крышу дома и блаженно растянулась на еще сохранившей солнечное тепло черепице, глядя в торжественные небеса.

Вот так забравшись ночами тайком на крышу любила она вдыхать ароматный навеваемый с побережья морской ветер, лежать на ветхом крытии и вглядываться в глубокое посеребрянное звездное небо. Ничто и никого — мощь и гармония Вселенной…

Но не только Эрис не спалось в эту прекрасную ночь. Командиру не давали покоя события последних дней. Он крутился с боку на бок, и ему представлялось лицо улыбающийся Эрис. Он не мог забыть, как самоотверженно она ухаживала за ним. Он вспомнил, что будучи в бессознательном состоянии его ноги были омыты Эрис, но, поразмыслив, решил, что это его глупая выдумка. Он смотрел в окно, из которого дул легкий ночной ветерок и струился лунный свет. В конце концов, не выдержав, Таррос соскочил и поспешно вышел во двор лагеря. Казармы спали, часовые на посту тоже. В другой раз бы он дал всем взбучку, но не сегодня. Таррос зашел в купальню и окатил себя прохладной водой с ног до головы, желая смыть наваждение. Но тщетно… Он смыл только остатки болезни, и, подзарядившись, бодро зашагал обратно в комнату, чтобы переодеться. Затем, нарядившись снова вышел и направился в конюшню к Сириусу, разбудив его.

Сириус обрадовался. Он как обычно, преданно тыкался мордой в Тарроса. Командир запряг его, решив просто прогуляться с другом до моря. Выйдя из ворот, он сел на коня.

Какая ночь! Тишина и умиротворение. Луна, звезды, свежесть и тихий шелест ветра. Он медленно вел Сириуса по улицам, наполненными пением соловьев и цикад. Вдохновленный всем этим, Таррос решился пойти к дому Эрис, местонахождение которого вояка, естественно, без труда выведал заранее с помощью следаков. Он натянул поводья и ускорил ход. Его сердце бешено билось в груди — «А, что если? А вдруг?»