Между мирами: Спасение - [31]

К тому же со мной она вела себя достаточно корректно: не вешалась на шею и держалась вполне достойно. Брала меня под руку, когда мы ходили по торговым центрам и становилась самостоятельной, стоило ей только попасть секцию.

Через пару часов я даже подумал, не влюбляюсь ли я в нее – такой идеальной она мне казалась. Из последнего магазина она вышла едва ли не рассерженной. Мы присели на скамейку и принцесса с плохо скрываемым недовольством спросила:

– Что это такое? – и, пока я соображал, стоит ли мне отвечать на этот вопрос, продолжила: – Почему все делается в Китае? У нас – это небольшая республика, полностью зависящая от наших ресурсов и благоволения, а здесь?

– Почти то же самое, – фыркнул я. – Они тоже зависят от наших ресурсов, но наше благоволение им не требуется.

– Где русская одежда? – возмущенно воскликнула девушка. Некоторые, кто слышал наш разговор, снисходительно заулыбались, вроде бы «еще чего захотела!»

– Это сложно объяснить, – я почувствовал, что хождение по магазинам после одного только кофе очень мучительно. – Предлагаю поесть.

– И ты мне все объяснишь? – недовольством мигом исчезло.

Я кивнул. Похоже, этот фокус прокатывает со всеми. Накорми – и вместо разъяренной фурии или просто недовольной девушки тут же появится милое создание.

Мы поднялись на второй этаж торгового центра, заняли столик и, выбрав еду не слишком роскошную, но вполне питательную, увлеклись беседой.

– Ты обещал мне рассказать, – не успев разрезать блин с начинкой, напомнила мне Анна. – Почему у вас нет хорошей и красивой одежды. В одном месте мне предложили какие-то рваные тряпки.

– Такая мода, – я уже собрался было перейти к объяснению, но девушка не позволила мне и слова сказать.

– Мода? – она наклонилась через стол, – Мода – это красота. Вещи, которые хочется надеть, потому что они приятные. На ощупь. Внешне.

Я промолчал и принялся уминать свой обед. Она была права и с ее точкой зрения трудно поспорить. Действительно хорошие вещи должны отличаться красотой. И при отличной внешности Анны-Марии я никак не мог представить ее в джинсах с дырками или каком-нибудь бесцветном балахоне.

Принцесса быстро, но аккуратно, закончила с блинчиками и выжидательно уставилась на меня.

– Что? – с трудом проглотив кусок, спросил я.

– Теперь объясняй, – потребовала она. – Что у вас происходит? Почему все так сильно отличается?

Я кратко и без особых подробностей рассказал ей ту же историю, что и профессору Подбельскому. Затем сделал небольшую паузу, задумавшись над тем, как можно увязать между собой то, что происходило за последние сто лет, и текущее состояние вещей.

И вспомнил рассказы родителей о том, как стояли в очередях за джинсами, вспомнил одинаковую одежду, грубоватую и простую. Мои объяснения возымели эффект. Девушка выглядела смущенной.

– Я и не думала, что было настолько тяжело.

– Профессор расскажет более подробно, – уверил я ее. – А так, последние четыре поколения только и делали, что строили «лучший мир» для своих детей. Но что-то сорвалось. Многие из тех, кто осознали это, живут сейчас для себя. И получается, что вот это все – последствия.

Объяснение получилось так себе. Я, правда, надеялся, что ее любопытство отправит ее к профессору и тот, пользуясь парой моих книг, выдаст ей разумный и понятный ответ на ее вопрос.

К счастью, девушка пока не торопилась продолжать свой поход по магазинам и просто смотрела по сторонам. Наверняка все вокруг казалось ей слишком ярким. Или неестественным.

После рассказов Подбельского, я представлял Империю как нечто, застрявшее в начале прошлого века. С «Ъ» на конце слова, обилием конных экипажей на улицах и типичным шумом.

– Я совершенно иначе представляла себе это место, – вдруг сказала принцесса.

Фраза прозвучала, как гром среди ясного неба. Я не стал рассуждать и спросил в лоб:

– Откуда ты вообще представляла себе наш мир??

– Ваш мир? – недоуменно переспросила она, а потом рассмеялась: – да нет же, я не про мир, я про это место. Про людей.

Небольшая пауза могла обозначать все, что угодно. Я же решил для себя не искать нарочно нестыковок, чтобы не стать параноиком.

– Ну да, – согласился я. – Мне тоже иногда кажется странным все, что у нас происходит. Или всего лишь слишком сложным, – тут я не выдержал, потому что мне показалось, что принцесса уж очень старательно избегает того, что произошло ночью: – Я хотел поговорить о том, что было сегодня…

Не то чтобы мне было неловко это обсуждать. Неловкость вызывало то, что разговора избегала девушка. Но тут, к моему удивлению, она изменилась в лице, снова наклонилась ко мне и поманила пальцем. Я тоже наклонился, но размер стола не позволял достаточно приблизиться к принцессе.

– Повторим еще раз? – спросила она и подняла брови в ожидании ответа.

– Обязательно, – быстро нашелся я и Анна-Мария с довольным видом вернулась на свое место:

– Тогда нечего больше обсуждать.

Я ухмыльнулся. Интересный подход. Принцесса тоже улыбалась, но слащаво-приторно, а не мило, как чуть ранее.

– Могу я открыть тебе один секрет? – спросила она. – Но никто про это не должен знать. Особенно профессор. Он очень добродушный человек, но ему не стоит знать об этом. Ты же умеешь хранить тайны?